Под моими ногами что-то ласково хрустнуло и чуть ли не эхом раскатилось по лесной поляне. Господи, да это же белый гриб! Совсем малышок-хулиган – шапка набекрень, плечи упругие, хваткие, загорелые. Хорошо, что не раздавил, а лишь чуток повредил. Так что скорей в корзину его, в корзину! И – вперед, на поиски новых белых грибов, которыми вот уже почти два месяца, начиная с июня, потчуют меня березовые перелески за Ибердским.

А эти белые, кстати, по виду разные бывают. Если в тенечке ждут, под кронами берез, то темные, словно шоколадом облитые. В траве, где деловито гудят прозрачные, полосатые и веселые шмели, – кремовые и чуток зеленоватые. А есть совсем белые-белые, которые словно светятся, особенно в наступающих сумерках.

В том пришлось убедиться, когда, залетев на своей «девятке» в огромную колею, я прочно сел на «брюхо». Чувствую, самому не выбраться, даже если домкратить да бревнышки подкладывать буду. Достал мобильник, чтоб сын на «козле» примчался и вытащил, а связи – никакой! Бросил тогда «жигуль» посередке веселого леса и пошагал сквозь светлые поляны с белыми грибами к другой дороге, которая уж точно выведет на Ибердский.

Знакомые вроде бы кругом места, но это если днем идти. В сгущающихся же сумерках все видится по-другому. Все настороженно, мрачновато и загадочно. Где-то каркнул ворон, заухал филин – и ты уже косишься в лесную даль. Зашуршал в траве не то еж, не то змея – страшно, аж жуть. Как там у Высоцкого, если немного перефразировать? «В заколдованных дремучих, старых ибердских лесах всяка нечисть бродит тучей, на людей наводит страх…». Но мне все нипочем, потому что белые грибы, словно освещая путь-дорогу, сбежались и нежно смотрят, уворачиваясь из-под ног: рады подсобить хорошему человеку. И спрашивают: может, возьмешь нас с собой? Нагибаюсь, беру самые крошечные. Чтоб скучно не было ни им в лесу, ни мне в дороге.

Над лесом, притихшим и немного удивленным появлением невесть откуда взявшегося ночного человека, показала свой край полнолицая луна. Лунный свет рассыпался и тек по извилистой песчаной дороге. С тихим шорохом исчезла с песка аспидно-черная лента змеи. Я отпрянул в сторону. Но белые грибы, которые обступали меня весь мой неблизкий путь в пять километров, все светились и светились в наступающей темноте, вселяя уверенность в правоте моего дела. Они, белые грибы, очень точно указывали мне направление, так что минут через сорок, поднявшись из глубокого урочища, я уже разговаривал по мобильнику с сыном. А еще минут через 20, у щита «Берегите лес от пожара», он ждал на УАЗике. И мы помчались назад к серьезной луже-болотцу посередке леса, где дремала моя «девятка».

На следующий день, кстати, уже на «козле», я опять был в кругу своих белых. Две полные корзинки за час – это вам не шутка! Грибы, словно извиняясь за разбойницу-лужу, в тот день не жалели себя – так и просились на руки.

И, нагибаясь за очередным боровиком, я вдруг краем уха услышал натужный рев движка. И именно из того края леса, где сутки назад сам сидел по уши в грязи. Влетел, что ли, опять кто-то в эту ласковую западню?

Подъехал. Точно! На своей «пятнашке» буксовал знакомый по журналистским делам кораблинец.

– Два часа здесь уже сижу! – радостно заорал он. – Почти, считай, вылез… А гриба-то, гриба-то сколько!

И он распахнул багажник освободившейся от плена машины, где сияли наши любимые белые грибы!

Да, охота – пуще неволи. Так что ездили и будем ездить за своими боровиками в любую погоду и по любым дорогам. А если что – белые выручат и обязательно подскажут обратную дорогу домой.