9 июля 2023
Джон Кейдж — один из главных композиторов ХХ века, гуру авангарда и человек, написавший «беззвучную» пьесу «4’33’’». Но для самого Кейджа была не менее важна другая его ипостась — после 40 лет он стал страстным микологом и рекламировал грибы везде, где только мог. Федор Журавлев, автор канала «Деколонизируем музыку», рассказывает о том, как Кейдж мечтал услышать звуки грибов и писал им стихотворные посвящения.Поделиться4РепостнутьТвитнуть
Деревенский эскапизм
Значительную часть жизни Кейдж переезжал с места на место. Обычно он жил в городах, но в 1954 году выбрал коммуну Стоуни Пойнт в 40 милях от Нью-Йорка. В первой половине 1950-х у Кейджа были напряженные отношения с общественностью: за всё более нестандартную музыку его часто критиковали даже самые искушенные критики, а Комитет по антиамериканской деятельности вызвал Кейджа на допрос после слухов о его коммунистических настроениях.
Возможно, композитору нужно было пространство для эскапизма, причем не только географическое, но и идейное.
Кейдж вообще был предельно увлекающейся натурой: в студенческие годы увлекался живописью и архитектурой, а в его ближнем кругу всегда были художники, поэты и танцоры. Но в Стоуни Пойнте он свернул совершенно в другую сторону, такого мало кто мог ожидать от богемного композитора, который был широко известен публике благодаря статьям о своей музыкальной концепции, написанным очень попсовым языком.
Кейдж вспоминал:
«Мне не хватало личного пространства, и я стал уходить гулять в лес. А поскольку был август, лес был полон грибов. Меня привлек их яркий цвет (все мы дети). Помню, во время Великой депрессии я как-то неделю питался одними грибами, и решил не пожалеть времени и узнать о них побольше».
В коммуне Кейдж наслаждался природой, много гулял и заинтересовался грибами. В лесу он чувствовал себя как дома и говорил, что одежда, которую он надевает для сбора грибов, редко попадает в чистку. Будто одежда настоящих ролевиков, походное одеяние Кейджа собирало все возможные запахи леса, поэтому кошки и собаки очень любили его нюхать.
Первая попытка поразить друзей прелестями органических продуктов едва не привела к трагичному концу, хотя грибы и не были замешаны прямо — Джон перепутал ядовитую чемерицу со скунсовой капустой.
Всем угостившимся быстро поплохело. Кейдж съел больше всех, поэтому его пришлось отвезти в больницу и сделать промывание желудка. (Правда, перед этим Кейдж успел обыграть всех в покер.) Опоздай помощь на 15 минут, он бы умер. Позже Кейдж как ни в чем не бывало шутил про отравление, отмечая, что у чемерицы складчатые листья, а у скунсовой капусты — нет.
Отравление не остановило композитора, а стало вызовом.
Роб Хаскинс в биографии Кейджа отмечает, что у композитора всегда была потребность соотносить себя с великими мастерами своего дела. В 1930-е Кейдж учился у авангардиста Арнольда Шёнберга, в конце 1940-х увлекся творчеством первого композитора-минималиста Эрика Сати. Джон не просто равнялся на них, он глубоко зарывался в их идеи, постоянно упоминал Шёнберга и Сати, сравнивал себя с ними. Вот и в познании грибов ему понадобился гуру.
Таким учителем стал садовод Гай Ниринг. Он не только изучал грибы, но и был одним из главных специалистов по разведению рододендронов, а также написал «Книгу лишайников», сопроводив ее 700 собственными иллюстрациями. Современники описывали его как одного из самых выдающихся садоводов за многие поколения.
Ниринг научил Кейджа разбираться в грибах и дал много советов, как проводить походы за добычей. Кейдж вспоминал:
«Гай Ниринг сказал, что хорошо при грибной охоте иметь приятную цель, например водопад, и, дойдя до нее, вернуться другим путем. Когда же мы вынуждены идти и возвращаться той же дорогой, возвращаясь, мы замечаем грибы, которых не заметили, уходя».
Источник: Wonderground
Грибы и творчество
Кейдж мечтал связать грибы и свои произведения. Чтобы заранее избавиться от очевидного вопроса, сразу скажем, что Джона не интересовали галлюциногенные разновидности. Рокеры в психоделических опытах искали некий особенный мир, но у Кейджа был дзен-буддизм, который говорил, что прекрасна любая вещь и что угодно может быть музыкой. Даже грибы.
В 1940-х Кейдж увлекся идеями дзен-буддизма в пересказе Дайсэцу Судзуки — японского философа, одного из главных популяризаторов идей дзен на Западе. Композитору особенно понравились идеи беспрепятственности и взаимопроникновения. Беспрепятственность понимается как то, что каждый человек является центром мира. Взаимопроникновение предполагает, что каждый контактирует с каждым, а потому нет причин и следствий, нет добра и зла, однозначной морали.
Кейдж перенес эти принципы в свои работы, уравняв права «музыкальных» и «немузыкальных» звуков. Для него абсолютно равноправными были классические инструменты и препарированное фортепиано (с болтами или гвоздями между клавиш), шумы от случайных предметов и даже тишина.
Некоторые его произведения, такие как Atlas Eclipticalis, частично состоят из тишины, во время которой слушатели должны вслушаться в окружающие их звуки и сделать те частью композиции. Автор статьи однажды слушал Atlas Eclipticalis возле шумной дороги, и во время пауз тишины непредсказуемо врывались грохот машин и гам прохожих, органично дополняя атональные инструменты.
Ну а визитной карточкой Кейджа стала пьеса «4’33’’», только из тишины и состоящая. А точнее — из всех звуков вокруг слушателя в момент исполнения.
Итак, при чем же тут грибы? В словаре mushroom и music стоят очень близко, и Кейдж видел в этом большой символизм. В 1954 году композитор написал статью, в которой сравнил сбор грибов с состоянием новой музыки.
«Забавная мысль: гриб вырастает за очень короткое время, и, если повезет найти его, когда он свеж, это всё равно что наткнуться на звук, который тоже живет очень короткое время».
Кейдж мечтал услышать звуки грибов и жаловался на невозможность это сделать, поскольку технологии еще не поспели за его мыслью. Композитор хотел усилить звук падения грибных спор в землю, чтобы им можно было наслаждаться как музыкой. В одном из интервью он говорил, что грибы постоянно вибрируют, как и всё вокруг. В проекте демократизации звука, уравнивающем «музыку» и «немузыку», Кейдж хотел дойти до предела.
«Не только грибы, но и столы, и стулья — всё можно услышать. Когда-нибудь можно будет сходить на выставку звуков, где, глядя на что-то, вы будете это слышать. Мне бы хотелось туда сходить».
При этом увлечение грибами для Кейджа было своеобразным противовесом экспериментальному творчеству, здесь можно было пожить, исходя из четко определенных границ и правил. Безопасные и ядовитые грибы, к сожалению, не уравняешь, если только не хочешь повторить приключение в Стоуни Пойнт.
Кейдж, однако, занимался не только музыкой, он еще выпускал книги и писал стихи. В 1972 году вместе с микологом Александром Х. Смитом и журналисткой Лоис Лонг в качестве иллюстраторки Кейдж выпустил «Грибную книгу».
Лонг нарисовала 20 литографий с подробными описаниями различных грибов, составленными Смитом. На них была наложена калька, на которой Кейдж нацарапал наблюдения, анекдоты и стихи.
Есть у Кейджа и такое стихотворение:
We remain greedy: we never find
enough. We keep on
looking for mushrooms
until we’re obliged (an engagement or the fact
the light’s falling) to stop. Only for
some such reason do we leave the woods (unless,
by then, we’re lost).
Мы остаемся жадными: мы никогда не находим
достаточно. Мы продолжаем
искать грибы,
пока нас не заставят (по договоренности или потемнения)
остановиться. Без причины
мы не покидаем лес (разве что если потерялись).
О грибах в университете и на ТВ
Если верить Кейджу, то про грибы он прочитал более трехсот книг. В итоге он, правда, все книги подарил Университету Калифорнии в Санта-Крусе. Кейдж уверял, что все нужные знания и так уже были у него в голове, да и вообще книги только сбивают с толку.
Уже в середине 1950-х годов грибной авторитет Кейджа был столь велик, что его назначили вице-председателем восточного отделения комитета «От народа к народу» — общественной программы, созданной администрацией Эйзенхауэра, которая в том числе просвещала людей о преимуществах собирательства.
В 1959 году Кейдж начал преподавать экспериментальную композицию в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке. Вскоре он и Гай Ниринг ввели в учебную программу новый курс по идентификации грибов. На курс ходили, например, художники из объединения «Флюксус»: Элисон Ноулз и Дик Хиггинс.
По выходным Кейдж и Ниринг вели группы из 30 студентов за грибами в леса северной части штата Нью-Йорк. После прогулок всегда следовали коллективные обеды из добытых грибов. Каждый год в начале зимы группа проводила банкет, который часто освещала New York Times. В 1962 году Кейдж и Ниринг помогли возродить Нью-Йоркское микологическое общество, которое существует по сей день.
Несмотря на свою славу, Кейджу часто приходилось жить впроголодь. Когда Кейдж вместе с группой танцора Мерса Каннингема поехал в тур по Европе, то деньги они добывали, продавая картины, которые им подарили знаменитые художники вроде Энди Уорхола. Чтобы хоть как-то поддерживать свое существование, Кейдж поставлял грибы в несколько известных нью-йоркских ресторанов, включая Four Seasons.
Кейдж использовал по полной свой поп-статус, чтобы рассказать всем о прекрасности грибов. В 1959 году Джон гостил в Милане у композитора Лучано Берио и за это время пять раз появился в эфире викторины Lascia o Radoppia — аналога американского «Вопроса на 64 000 долларов». В начале каждой передачи Джон исполнял несколько новых произведений.
После этого Кейдж отвечал на вопросы по своей теме, но, к удивлению зрителей, ей стала не музыка, а грибы. Так было пять программ подряд: Кейдж давал правильные ответы, увеличивал призовой фонд, а в итоге выиграл около 6000 долларов, когда его попросили перечислить 24 названия агариковых с белыми спорами, как указано в «Исследованиях американских грибов» Г.Ф. Аткинсона. Он назвал их все в алфавитном порядке.
Ведущий объявил:
«Мистер Кейдж доказал, что он настоящий эксперт по грибам. Он был не просто странным персонажем, исполняющим странную музыку на сцене…»
Вернувшись в Америку, Кейдж добился статьи о себе от автора колонки о еде в журнале Vogue. Журналист специально пришел в гости, чтобы написать о том, что Кейдж готовит и как питается.
Что любил готовить Кейдж?
Что же ел сам Кейдж? Он любил лисички, обжаренные в небольшом количестве кунжутного масла и иногда с добавлением тамари. Но его коронным блюдом были сморчки. Вот что композитор говорил журналисту Vogue, который пожаловал к нему на ужин:
«В Штатах сморчки в изобилии растут на Среднем Западе, но мы также находим их в окрестностях Нью-Йорка. Им нужен песок, яблони, и, похоже, они любят жить рядом с фермерскими домами. Вы никогда не сможете съесть достаточно сморчков, поэтому количество, которое вы даете каждому человеку, зависит от того, на что вы охотились».
Итак, фирменный рецепт для придания вашему ужину богемной авангардности:
На 1 кг грибов: ⅓ стакана сладкого масла, ½ чашки шампанского, из которого выпустили газ, ½ стакана густых сливок, соль и перец. В сморчках много песка, поэтому их нужно тщательно чистить мягкой бумагой и ножом для фруктов.
Поместите грибы и масло в форму для запекания, готовьте в умеренно разогретой духовке (175–190 °C) в течение 20 минут. Добавьте шампанское и продолжайте готовить 15 минут. Приправьте, смажьте кремом и снова поставьте в духовку, пока крем не начнет пузыриться.
Еще одной фишкой Кейджа был грибной «догсуп» — его собственная разновидность кетчупа, который казался Джону слишком жидким.
Для него нужны: грибы, соль, корень имбиря, мацис, лавровый лист, кайенский, черный и душистый перец, а также бренди.
Шляпки грибов поломайте на мелкие кусочки, нарежьте ножки. Поместите в глиняную банку с 1 столовой ложкой соли на каждый фунт грибов. Дайте постоять в прохладном месте 3 дня, помешивая и протирая несколько раз в день. На третий день поставьте на слабый огонь в эмалированной кастрюле, пока сок не потечет свободно. Это занимает около 30 минут. В этот момент процедите «догсуп» через сито. Тушите еще 20 минут. Отмерьте пюре, добавьте на каждые 500 мл: 30 г корня имбиря, нарезанного или тертого; измельченный лавровый лист; щепотку кайенского перца; по 30 г черного и душистого перца. Уварите до половины количества. Добавьте на каждые 500 мл чайную ложку бренди.
Ну а напоследок, конечно, рецепт в стихах:
To remove the rubbery
quality of chanterelles slice them
thinly. Cook them
quickly (not long and
slowly as some advise) in butter
and a little olive oil
with some salt
(preferably Kosher salt). Towards the
end, add La Victoria taco sauce
generously. This
sauce brings out the mushroom’s peppery
quality which
otherwise has a tendency to
disappear.
Чтобы лисички не были
резиновыми, нарежьте их
тонко. Приготовьте их
быстро (не долго и
медленно, как некоторые советуют) в сливочном масле
и небольшом количестве оливкового масла
с солью
(предпочтительно кошерной солью). Ближе
к концу добавьте соус тако La Victoria
щедро. Этот
соус подчеркивает остроту грибов,
которая
в противном случае имеет тенденцию к
исчезновению.
