Это знакомое всем благоухание леса заявляет о себе с наступлением большого тепла. Оно совпадает с цветением ивы, пылением орешника, высыпками первых грибов – строчков и, конечно же, появлением подснежников – сон-травы и хохлатки плотной. Ароматы лесных первоцветов необычайно тонкие, затмить резкий запах хвои они не в состоянии, поэтому благоухания сосен и елей в эту пору главенствуют.

Как-то в одну из весен мы с лесником из деревни Лопухи отправились за строчками. Год был урожайным на эти дары леса. Добравшись по вешним лужам до нужного нам бора, Николай Герасимович остановил лошадь и потянул ноздрями отогретый апрельским теплом воздух:

– Чуешь, как сосной пахнет? Вчера такого благоухания не было. Значит, лес проснулся!

Последовав его примеру, я тоже зашмыгал носом и явственно почувствовал знакомый мне с детства бодрящий запах хвои, но в отличие от Герасимыча воспринял эту прозаическую новость сдержанно. Лесник же, обрадовавшись появлению столь дорогого ему запаха, резво спрыгнул с телеги и, сняв фуражку, низко поклонился высившимся на взгорке придорожным соснам.

– Слава Богу, что дожил до этого дня!

И, посмотрев на меня, добавил:

– Лес теперь как храм Господний, в пору молиться. Только тут вместо ладана – сосновый дух. Он такой же ядреный и так же приятно щекочет ноздри. Какая благодать! – продолжал надувать ноздри служитель леса.

Радость его была мне понятна. Распечатав восьмой десяток, лесник благодарил судьбу за то, что жив и здоров, что по-прежнему наслаждается жизнью в родном уголке дорогой ему природы и считает себя человеком очень счастливым.

Поклонившись соснам, Герасимыч опустился на колени, аккуратно разгреб слежавшийся от времени слой иголок, отковырнул кусочек отмякшей земли, помял его и понюхал:

– Надо же, запах-то уже обозначился! – радостно выпалил он. – И пальцам не холодно. Значит, и земля ото сна очнулась. У спящей почвы запах слабенький, еле уловимый, а когда она оживает, то начинает источать густой аромат. Стало быть, больших морозов уже не будет. Обитатели леса об этом тоже ведают. Например, глушица, тетеря и рябуха (так лесник называл глухарку, тетерку и самку рябчика), ковыряя почву клювом, определяют, когда следует приступать к откладке яиц. Делать это необходимо, ведь гнездо-то они устраивают на голой земле. Тут ошибки быть не может, иначе отложенные яйца погибнут от холода.

Слушая этого умудренного жизнью человека, я поражался неведомым для меня тонкостям в его познании природы. Жизнь обитателей леса скрыта от глаз человека, узнать об их таинствах доступно далеко не каждому. Для лесника же все хитросплетения природы являлись всего-навсего прозой его собственной жизни.

Много лет прошло с тех пор, давно не стало Николая Герасимовича, но поездка эта хранится в моей памяти в необычайно ярких красках.

И еще памятная картинка с запахом хвои. Будучи старшеклассником, я во время летних каникул по совету отца подрабатывал с товарищами в лесничестве, помогая бригаде лесников клеймить деревья в кварталах с повышенной затененностью, где планировались работы по их осветлению. Выглядело это так: лесники (их было четверо), измерив толщину предназначенного для вырубки дерева, делали две зарубки – одну на уровне груди человека, другую у комля корней, а мы, натерев черной ваксой выступающую на основании молотка циферку, ставили на зарубках клеймо. За каждым лесником был закреплен свой номер. Шедший позади нас бригадир начерчивал в тетради квадратики, в которых точками обозначал намеченные для вырубки деревья. О них ему громким голосом сообщали лесники, упоминая при этом толщину и породу. Одни деревья бригадир относил к древесине деловой (сосна, ель), другие, менее ценные породы, – к дровам. Благодаря таким таблицам в лесничестве знали, сколько кубометров леса можно изъять в данном квартале для тех или иных целей.

Работа для нас была не пыльная. За полтора месяца пребывания в лесу мы узнали от лесников многие названия лечебных трав, встречали кабанов, лосей, видели норы лис, барсуков, находили гнезда птиц. Лесник Николай Павлович Мешков, к которому я был прикреплен, рассказывая о встречах и находках, обращал внимание на то, что живность в природе необходимо беречь, иначе лес без животных превратится в мертвую пустыню. Еще он очень любил сосновый лес. До сих пор помню его наказ: «Чтобы усладить душу смолистым запахом, надо дышать глубоко, полной грудью и при этом думать только о хорошем. Это избавляет человека от многих болезней и продлевает ему жизнь». Еще я узнал: запах хвои особенно полезен в разгар весны, когда земля курится испариной, у берез обильно течет сок, а на пригреве летают бабочки, мухи и шмели.

– Постоишь немного возле сосен, полюбуешься на оживший мир лесной природы и сразу почувствуешь прилив сил, – говорил он с присущей ему серьезностью и приводил на то веские доказательства. – Вышенский монастырь находится в сосновом бору не случайно, а построен там с сознанием дела. В окружении вековых сосен находится и районная психиатрическая больница.

Не согласиться с доводами лесника невозможно. О пользе соснового воздуха говорят и ученые. Особенно этот терпкий запах хорошо влияет на здоровье людей в пору весны. В отличие от жарких дней лета, в весеннем бору практически нет вредных микробов. В это время исходящий от хвои дух обладает ценнейшим свойством – при его вдыхании усиливается «сгорание» холестерина, отложение которого в стенках кровеносных сосудов приводит к атеросклерозу. Хвоя сосны насыщает воздух пахучими эфирными маслами, оказывающими благотворное влияние на органы дыхания, сердечно-сосудистую и нервную системы. Прогулки в сосновом лесу становятся натуральным лекарством для астматиков и страдающих легочными заболеваниями. Конечно, такого понятия, как лесотерапия, не существует. Но с учетом того, как влияет сосновый воздух на человека, удается если уж не вылечить болячки, то, как минимум, улучшить самочувствие. И об этом был хорошо осведомлен лесник Николай Павлович Мешков.

В пору моего детства в нашем селе природного газа не было, дома отапливались исключительно печами. Для этого каждая семья делала заявку в лесничество о требующемся количестве дров на зиму. Запасались топливом обычно в конце лета. Двухметровой длины бревна привозили из леса на грузовиках или на прицепах тракторов и выгружали у дороги перед палисадниками домов. Бревна укладывали на козлы и распиливали на чурбаки двуручной пилой. Готовые пенечки раскалывали топором на поленья, полученные дрова складывали во дворе под навесом. Обычно на эти цели шел преимущественно сушняк, но и свежая древесина спросом тоже пользовалась. Это береза, ольха, осина и не имевшая товарного вида сосна. Когда свежую древесину распиливали, а чурбаки кололи на поленья, исходившее от них благоуханье было таким ядреным, что, въевшись в одежду, оно чувствовалось еще несколько дней. Особенно своей пахучестью выделялась сосна. Даже в складированных под навесом поленьях она затмевала все другие запахи, отодвигая на второй план не только горьковатый аромат осины, но и приторный дух дуба.

Помнится, до самой зимы дрова источали смоляной запах, и только с наступлением морозов он выветривался. Но что интересно: поленья, принесенные в дом на растопку, «воскресали» и наполняли избу приятным ароматом.

Сосновый дух пересилить сложно. Как-то по осени я приехал в село Борисково сфотографировать для газеты известную в том краю сборщицу грибов. Для этого я попросил ее взять корзину, доверху наполненную душистыми маслятами и боровиками, и присесть на скамеечку возле поленницы дров. Каково же было мое удивление, когда аромат грибов быстро уступил место резкому запаху сосны, исходившему от поленницы.

– Удивительного тут ничего нет, – спокойно сказала хозяйка. – Запах поленьев еще резок, дрова-то мы заготавливали пару дней назад, поэтому пересилить смолистый запах грибы не в силах.

Запах сосны «молчит» лишь зимой. В другие времена года он всегда активен, иным запахам леса «перекричать» его мало кому удается. Лишь соседствующая с бором цветущая черемуха, душистый ландыш и благоухание спелых ягод земляники осмеливаются вступить с ним в единоборство. Тут запах хвои ненадолго отходит на второй план. Но и в этом случае, особенно когда в союзниках у сосны бывает летний ветерок, ее запах нет-нет, да и вылезет наружу, напоминая о том, что дух бора по-прежнему деятелен и уступать лидерство не намерен.