30 января исполнилось бы 90 лет со дня рождения Леонида Гайдая, режиссера культовых для многих поколений кинокомедий. Рассказывает Оксана Гайдай, дочь Леонида Гайдая и актрисы Нины Гребешковой .
Гайдай: Папа снял изумительный смешной фильм «Жених с того света», который все приняли на ура. Не понравился он только чиновникам. Картину порезали и превратили в короткометражку. Встал вопрос: останется ли папа в профессии, дадут ли ему снимать. Пырьев посоветовал сделать героико-революционную ленту. По сценарию Галича был снят фильм «Трижды воскресший» с Ларионовой, Румянцевой, Санаевым. Отцу разрешили работать дальше. Но эту картину он уже никогда не вспоминал.
культура: Стыдился?
Гайдай: Не знаю. В общем, фильм удался. Но жанр и тема были ему не близки.
культура: А как он понял, что комедия — его жанр?
Гайдай: Мне кажется, «гайдаевская комедия» родилась вместе с ним. 30 января 1923 года. Он обладал прекрасным, тонким чувством юмора. Дома были семейные чтения вслух — папа взахлеб читал смешные рассказы Джерома, истории о диком мире Даррелла…
культура: У него было на это время?
Гайдай: А как же! У нас была нормальная семья. Мы и в зоопарк с папой ходили. Конечно, быт и разные другие проблемы, лежали в основном на маминых плечах. Хотя она и снималась немало. И ездила постоянно, в том числе за границу. И дубляжом занималась. Например, Барбара Брыльска в «Анатомии любви» говорит голосом мамы, Нины Гребешковой. При этом в поведении мамы не было никакой жертвенности. Папа ни в чем ее не ограничивал. Она сама хотела делать все так, чтобы было хорошо ему, мне, ее братьям, бабушке… Такой человек. Отдающий.
культура: Дом был открытым? Родители любили застолья, компании?
Гайдай: Не очень. Когда были помоложе, конечно, ездили к кому-то на дачу, на шашлыки. Или покупали у метро «Динамо» живых раков и отправлялись за город. Но чаще мотались с экспедициями.
культура: Вас брали?
Гайдай: Бывало. Самая продолжительная экспедиция была связана с «Кавказской пленницей». Лето. Алушта. Естественно, родители хотели, чтобы заодно отдохнул ребенок… Нельзя все рисовать одной краской: «Он был сосредоточен только на работе». Да, отец много размышлял о ней: шел в магазин — думал, читал — думал. А как же? В творческом процессе невозможно закрыть тетрадку с записями и тут же остановить мысль, переключив в голове тумблер.
культура: Вы не снимались у отца?
Гайдай: А мне никогда и не хотелось. У нас есть совместная работа: мама, папа, я в короткометражке «В пути». Мне было года три, я сыграла мальчика Васю. Но быть актрисой не мечтала. И отец своего мнения не навязывал. В семье вообще ценили свободу выбора.
культура: Тем не менее мама хотела отдать Вас в английскую школу…
Гайдай: Да. Но школа находилась в другом микрорайоне, а у нас никто никогда ни о чем не просил. И хотя экзамены я сдала хорошо, потому что уже умела читать, считать и писать, в спецшколу меня не взяли. Пошла в обычную, 715-ю. Рядом с домом. А потом маме позвонили из «английской», сказали, что на Беговой открывается новая спецшкола, и со второго класса я училась там. Каждый день с кем-то из взрослых добиралась от метро «Аэропорт» до Беговой. Почти полчаса на трамвае. К слову, папа всегда общался со мной как со взрослой. Не сюсюкал. Любил играть во что-то познавательное. Помните, расчерчивали страничку, наверху писали: город, река, страна, животное, и на выбранную букву подыскивали названия? Или из одного слова составляли много. Если у кого-то были совпадения, их вычеркивали, а редкие нужно было объяснить… А вот с моей дочкой Олей папа начал играть очень рано. Хотя первый раз они увиделись, когда Оле было уже 10 месяцев (она родилась за границей). Помню, стоит в пижаме. Открывается дверь — входит папа. «Ты кто?» — спрашивает Оля. «Петя», — отвечает он. Так и повелось: дед был для внучки Петей, Петерсом. Они придумывали кукольные представления. «Лечили» друг друга. До сих пор где-то лежит выписанный Ольгой рецепт на «АспиринТ»… Кстати, она и снималась у деда — в картине «Частный детектив, или Операция «Кооперация», в эпизоде с Натальей Крачковской. И в отличие от меня, не только не сопротивлялась, но даже делала это с большой охотой. Они вместе репетировали, отец планировал задействовать Олю и в «Фитиле»… Но актрисой не стала и она — окончила тот же факультет МГИМО, что и я; мы обе — экономисты.
культура: Сейчас последние картины Гайдая критикуют, пишут, что режиссер не чувствовал постперестроечное время…
Гайдай: А я считаю, это хорошие фильмы. Да, возраст играет роль. И время. Но картины и тогда делали сборы, и сейчас их нередко показывают по телевизору. Сама я больше люблю «Ивана Васильевича», «12 стульев», «Не может быть!». Искусство не может нравиться всем. Если критик чего-то не увидел в работе или не понял, это еще не значит, что она плохая.
культура: Отец болезненно реагировал на критику?
Гайдай: В тот период, когда его могли отстранить от профессии, очень тяжело переживал. Даже заболел. Но потом, пройдя «огонь и воду», думаю, выработал иммунитет. Главное — чтобы можно было работать. Во всяком случае, на нас его переживания не распространялись.
культура: Ну, потом и палки в колеса, наверное, уже не вставляли?
Гайдай: Да на каждой картине были поправки. Интересные фразы приходилось переозвучивать. На вопрос «За чей счет этот банкет? Кто оплачивать будет?» звучал ответ: «Народ, батюшка, народ». Пришлось сделать: «Во всяком случае, не мы». Или всем известное «…тайно посещает любовницу» в оригинале звучало: «…посещает синагогу». В общем, руки все равно выкручивали. Другой вопрос, что какие-то препятствия отец научился обходить. И всегда помнил, что работает с большим коллективом — если фильму не присвоят высшую категорию, люди получат меньше денег.
культура: Дома рабочие моменты обсуждались?
Гайдай: Папа делился планами. Мы с мамой читали сценарии. Со студии же пачками приносили. И когда я говорила: «Можешь даже не читать», он мне доверял. С хорошими сценариями всегда было туго.
культура: Иногда даже приходилось залезать на чердак родительского дома, чтобы в какой-нибудь старой газете найти любопытный фельетон…
Гайдай: Папа был невероятно эрудированным человеком, много читал. Мы выписывали массу всяких журналов: «Иностранку», «Новый мир», «Науку и жизнь», когда появился участок, к этому списку добавилось «Приусадебное хозяйство». Отец очень хотел дачу, мы долго искали что-то подходящее, и в 1980 году наконец нашли. У нас всегда были прекрасные цветы. Папа проращивал, а потом высаживал кабачки. Любил горох… И росло у него все чудесно. Хотя ухаживала потом за грядками в основном мама. Иногда они даже после съемочного дня ехали на дачу, чтобы полить огород. Горох обходился как золотой — в 80-е годы с бензином было туго. Стояли у нас дома и какие-то удочки. Но чтобы папа рыбачил — такого не припомню. Главным увлечением была дача. И грибы. Он их собирал, сам обрабатывал, солил, жарил. Под настроение мог сварить борщ, сделать изумительный холодец. И вообще хорошо готовил.
