7 января 2014
Биологи — народ странный. В понимании большинства людей. На них смотрят подозрительно, когда они идут в лес за грибами, а потом собирают то, что большинство нормальных людей унизительно и незаслуженно обзывают поганками.
У настоящего биолога, знающего все тайны природы, в лесу конкурентов нет: всегда что–нибудь полезное да найдет — и даже в январе! Поэтому когда вашего автора на днях позвал в лес по грибы друг–биолог Роланд Лебус, отказываться я не стал. Хотя некоторые друзья, которым я рассказал об идее сбора грибов вскоре после Нового года, меня перекрестили: мол, окончательно спятил…
— Грибы в Латвии можно собирать не только в конце лета и осенью, но и круглый год. Конечно, белые и подберезовики в январе ты вряд ли найдешь, зато вот лисички во время оттепели, а тем более вешенки и опята — запросто. Как раз за последними мы и идем, — говорил мне Роланд, пока мы пробирались через завалы по дикой речке Вейупите, притоку Гауи близ Сигулды, которая течет в глубоком овраге между крутых берегов: то прямо по воде шли, то заползали по скользкой глине на холмы, а потом, измазавшись от пяток до ушей, «стекали» обратно.
Тихий январский лес то и дело оглушали возгласы диких грибников: вижу! вот он! хватай его! Вешенки Роланд нашел лишь на одном дереве в метре над землей, зато опят было полно. Но эти опята непростые, и обычные грибники ТАКИЕ не собирают, в чем сильно проигрывают биологам, которые действительно хорошо разбираются в дарах природы. Эти опята по–научному зовутся Flammulina velutipes, их шляпка диаметром 2–8 сантиметров, вначале полушаровидная, затем волнистая и совсем несимметричная, желто–коричневатая, медовая, в центре она темнее, по краям желтее и в сырую погоду слизистая. Но отличительная особенность этих опят, в первую очередь, их ножка: она очень твердая, темно–коричневая и словно бархатная. Растут такие опята семьями, предпочитают пни и стволы лиственных деревьев.
— Ну какая же это поганка! Прекрасный гриб — и вкусный, который готовить элементарно: жарь на сковороде сразу или в суп бросай. Причем эти грибы растут в лесу в такое время, когда других почти нет, например, если кругом сугробы, то медовые шляпки видны сразу. Да, зимний опенок, в принципе, можно перепутать с кое–какими другими древоразрушителями, но, повторю, их в январском лесу совсем мало, а еще наш гриб отличается белым споровым порошком и отсутствием кольца на ножке, — показывает мне Роланд и одновременно наблюдает за симпатичной крохотной птичкой оляпкой, перелетавшей с ветки на ветку над водой.
За четыре часа лазания по холмам вдоль Вейупите Роланд собрал полкорзины прекрасных опят. Наконец мы с ним выбрались из леса, уставшие, но исключительно счастливые, дошли до железнодорожной станции в Сигулде. Какие–то туристы, облепленные мокрым снегом, у нас спрашивали что–то о Турайдском замке, о пещере Гутмана, но мы бодро отвечали: «Не были там, за грибами в лес ходили». После этих слов на нас смотрели подозрительно…
Да, отдельные добрые друзья, узнав, что нам с Роландом удалось собрать полкорзины опят, посоветовали на будущее: «Что же, Игорь, теперь тебе остается только за ягодами в лес сходить, но только подожди, пока морозы ударят и снега побольше выпадет». А вот и пойду! И назло всем какие–нибудь да найду! И — съем!
Игорь Мейден
Латвия
