Недаром говорит пословица: «Со счастьем хорошо и по грибы ходить». Тут есть неизвестность, нечаянность, есть удача и неудача, а все это вместе подстрекает охоту в человеке и составляет ее особенный интерес».

Тот, кто хоть раз вкусил прелесть этой тихой охоты, хоть раз встал до свету, чтобы встретить первые лучи солнца в лесной сумеречной чащобе или на веселой опушке, заросшей разнотравьем, у кого хоть раз сладко замирало сердце при виде затаившегося под листом крепыша-боровика, того уже не удержишь дома. Все чаще слышишь слова: «Грибы пошли», откликающиеся в душе, как первое признание в любви. И нет тебе уже покоя, и будешь ты самым что ни на есть разнесчастным человеком до тех пор, пока не выберешься с лукошком в лес. Пешком ли, попутной машиной или горемычной разбитой «маршруткой», вроде бы только для того и созданной, чтобы вымотать за короткую поездку всю твою душу… В общем, неважно, чем, главное – в лес…

У развилки дорог останавливаемся: направо – хвойный, налево – смешанный лес. Торопливо соображаем, куда податься? Сомнения исчезли, когда увидели мелькающих среди дубов грибников. Конечно, туда, к ним: ходят – значит, что-то есть. Воровато ныряем в их сторону и с независимым видом пробираемся сквозь заросли вездесущей чертовой акации. Прямо под колючими сучьями пламенеет шляпкой сыроежка. Подавляя невольный вздох: «Разве это гриб?», тем не менее, опускаю в корзинку первый лесной трофей, успокаивая себя: «Лиха беда начало».

А «начало» что-то затянулось – то тут, то там, как сигнальные флажки, мелькают одни сыроежки. Гриб веселый, а найти его – радость невелика: сам просится в корзинку. Скептицизм, однако, не мешает одну сыроежку за другой отправлять в корзину.

Так уж устроена эта грибная охота: вроде смотришь только под ноги, а глаз примечает все тихие прелести леса: радужные вязи паутинки на траве, синюю стрекозу, застывшую на поваленном дереве, голубовато-сизые плоды терна… У обочины дороги помахивает на ветру синей головкой колокольчик. Давно бы, кажется, пора отцвести, а он (на тебе!) замер, притаился, а теперь притягивает взгляд вызывающей красотой. Глядите, мол, вот я каков! Так и человек бывает, проживет серым незаметным воробышком, а потом вдруг вспыхнет, засветится, согревая близких нежданным теплом…

Стоп-стоп! Прямо передо мной… Ну, конечно, боровичок! Наконец-то. Неспешно наклоняюсь, осторожно подводя нож, чтобы не повредить грибницу, срезаю… Тьфу ты, пропасть! Могла б и раньше заметить, что никакой это не белый гриб, а сопливый валуй, издалека здорово смахивающий на своего знатного сородича, но куда там тягаться с ним! Правда, некоторые грибники не обходят валуи стороной: на жареху не годится, зато солить-мариновать – в самый раз.

Лес полон нечаянных радостей и разочарований. Под старой раскидистой грушей – ведьмино кольцо. Словно кто-то невидимый обвел циркулем круглую борозду и посеял в ней грибы. В кругу – ни травинки, будто вырвал кто-то дочиста. В старину считали, что ведьмины кольца указывали места хранения заколдованных кладов. Да за лопату, поговаривали, нечего спешить браться: не сыщешь клада, копай ни копай, пока не натрешь глаза разрыв-травой. А разрыв-трава цветет в полночь на Иванов день, и цветет ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы прочитать молитву.

Так-то! Правда, теперь этот клад никого не поманит. Ученые доказали, что никакого чуда нет. Дело в том, что грибница растет лучеобразно во всех направлениях. Постепенно в центре отмирает, а на круге продолжает расти. Все просто, но, Бог мой, как скучно! Лучше уж думать, что под моими ногами несметный клад, да только где та нынче разрыв-трава?.. А если бы добыть ее, то еще вопрос, стала бы тратить на такое зряшное дело, как клад, не лучше ли натереть ею глаза нашим политикам, да и нам не мешало бы, а то ровно слепые котята живем.

Ну, вот, и в лесу покоя нет от суетных мыслей. Нет, подальше от них, подальше хоть здесь. Грибы, грибы и ничего больше. Постой, постой, а это что такое? На поваленном, доживающем свой век, трухлявом дубе, – ярко-желтый коралл. Гриб не гриб, потому и называют его то гребешком, то грибной лапшой. На Западе – первое лакомство. У нас же всерьез не воспринимают. Даже срезать не каждый решится, и здоровый скептицизм этот понятен. Не знаешь гриб – не спеши класть его в корзину. Но об этой непреложной истине нередко забывают, за что жестоко расплачиваются и такую напраслину возвели на все грибы, что впору «караул» кричать. Чуть ли не самоубийцами считают тех, кто отправляется в лес за грибами. А все беды из-за самонадеянности некоторых грибников, а то и дремучего невежества.

Вот моя попутчица потянулась к мухомору. Не к красному весельчаку, который расцвечивает лес и о котором даже ребенок знает, что это поганый гриб, хоть с виду очень даже симпатичный, а к так называемому поганковидному с желтовато-серой шляпкой.

– Да что ты, это же зонтик! – недоумевает подруга. Но у зонтика, возражаю, обязательно есть бугорок посреди шляпки с будто нарисованными буроватыми чешуйками, а еще пластинки белые, не приросшие к ножке. Кстати, берут только шляпки. Спутать зонтик, особенно молодой, с поганкой очень легко, поэтому уж лучше не искушать судьбу.

Грибы горазды на злые шутки. Тот же безобидный, вполне съедобный навозник вызывает острое отравление у тех, кто перед едой приложился к рюмке. Причем к обычным проявлениям отравления – тошноте, рвоте, сердцебиению – добавляется краснота. К счастью, все это очень быстро проходит, но если любитель выпить вздумает похмелиться, отравление повторится. Не зря, слышала, ученые предложили использовать навозник в качестве средства борьбы с алкоголизмом…

__.__

Отсюда и совет – брать грибы лишь те, которые знаешь «в лицо». Без сожаленья выбрасывайте из корзины старые, переросшие. Не зарьтесь на грибы сомнительной свежести

__.__

Солнце поднимается все выше, проникая в самые укромные уголки, а в корзинке по-прежнему сыроежки, моховики и рогалик. Белых как не было, так и нет. Интересно, как дела у «конкурентов», за которыми мы потянулись в лес. Подходим ближе, знакомимся. Оказывается, и у них негусто. А выбрали это место по тому же принципу, что и мы. Увидели грибников – и за ними.

Долго смеялись, а потом начались были и небыли о грибном счастье. Улыбнулось оно и нам, но в другом месте. Кто ищет, тот всегда найдет.

Темно-коричневая шляпка, сетчатый бочонок ножки, кажется, дышат крепостью и свежестью. Осторожно, как можно ближе к земле, провожу ножиком с тайным страхом: не наведались ли к боровичку раньше меня всякие лесные комашки-букашки? Грибная мякоть похрустывает, словно капустная кочерыжка. Значит, все в порядке. Осторожно снимаю с шляпки прилипший дубовый листок и кладу в лукошко, прощаясь до того момента, когда уже дома выложу на стол все лесные находки.

Вспомнив наставление отца – «добрый любит компанию водить», оглядываюсь по сторонам. Под лещиной, уютно устроившейся на корнях дуба, притаился еще один боровичок, правда, поменьше, а рядом с ним – совсем малютка, даже поля шляпки не успел расправить.

У белого гриба не один двойник-обманка. Кроме валуя, есть еще и так называемый перечный. Его не то что издали, а и вблизи не сразу распознаешь. Такой же крепенький, такая же коричневая шляпка. Но если присмотришься, то отметишь желтоватую мякоть, ножка на срезе краснеет, а лизнешь – не обрадуешься: горечь еще та!

Увы, как только начинается грибная пора, газеты пестрят сообщениями об отравлениях, одно страшнее другого. Там ребенок отравился, там супруги, а там целая семья… И все правда! А неправда в том, что каждый пострадавший – если, конечно, обретает способность говорить, – уверяет, что ел хороший гриб, а не поганки какие-нибудь.

– Что вы, она же в лесу выросла, все грибы знает, – убеждала меня знакомая. – Неужели поганку от хорошего не отличит? Не-ет, это грибы нынче такие пошли, мутанты, все хорошие переродились.

Грибные страхи настолько велики, что, как на самоубийц смотрят на тех, кто собирается в лес с корзинкой. Черной краской измазать легко, но попробуй отмыться, доказать, что травятся поганками! Впрочем, можно отравиться и «добрыми», но перестарками или сорванными у автомобильной дороги. А еще не все знают, что грибной век короткий. Набрал лукошко – сразу рассортируй, перебери – и на плиту. Перележит грибок – лучше выбрось, не играй с огнем.

Грибам всегда не везло. То не знали ученые, куда их отнести: то ли к растениям, то ли к животным. То приписывали им чуть ли не божественное происхождение, то считали порождением дьявола. Гриб был и украшением любого стола, и первым подручным средством, чтобы спровадить неугодного человека на тот свет по-тихому, без шума. Между прочим, любопытный факт: в древности бумаги особой государственной важности подписывали чернилами, в которые добавляли тот же навозник. Наличие спор в чернилах говорило о подлинности документа.

И еще одно небольшое отступление. Ученые медики обходят вниманием грибы и сейчас. Сведения об их лечебных свойствах скупы и в основном из старых врачебников. Кто знает, что, к примеру, шампиньоны якобы лечат тиф, мухоморы – склероз, чага (наросты на березе) – опухоли, а страшнейшая поганища – бледная поганка – холеру? Но кто всерьез занимается исследованием?

Итак, быть или не быть? Брать или не брать? Понимаю, что очень рискую навлечь на себя гнев медиков, но все-таки скажу, что нельзя дуть на воду, если обжегся на молоке.

Специалисты в один голос уверяют, что по-настоящему ядовит и жесток всего один гриб – бледная поганка. Коварство и беспощадность ее в том, что первые признаки отравления проявляются через 6, а то и 12, 20 часов после употребления. То есть тогда, когда яды уже сделали свое черное дело и нет спасения человеку. Отсюда и совет – брать грибы лишь те, которые знаешь «в лицо». Без сожаленья выбрасывайте из корзины старые, переросшие. Не зарьтесь на грибы сомнительной свежести.

И поганки в лицо знать надо. А всем этим россказням о грибных страшилках я не верю, и потому снова мечтаю о пьянящей свободе, о живительном лесном воздухе, о радости открытий и находок.