10 сентября 2020
«Скорей бы про эту эпопею забыли, — признается 81-летняя жительница Пояркова Людмила Ивановна Попова. — На улицу не хожу: замучают же с вопросами. Ну что болтать без толку? Я привыкла работать, а не языком чесать», — прямолинейно заявляет героическая амурчанка. Третьего сентября вместе с дочерью Надеждой они отправились за грибами, однако в назначенное время мама к месту встречи не вернулась. И хотя Людмила Ивановна шутит, что «в двух соснах заблудилась», ее родным, близким и односельчанам было не до смеха. Пенсионерку искали десятки людей с земли и воздуха, но спустя пять дней она сама вышла на дорогу. «Амурская правда» спустя сутки после счастливого возращения побывала в гостях у мужественной женщины и поняла, что другого финала у этой истории быть просто не могло.
Фото: Андрей Ильинский1/3
Заблудилась в родных соснах
«Ты что, меня фотографируешь!» — с порога строго встретила фотокорреспондента АП Андрея Ильинского Людмила Ивановна Попова. Так и началось наше знакомство — с симпатии с первого взгляда. Назвать ее «бабушкой» язык не поворачивается: это тот случай, когда возраст — просто цифра в паспорте. «Садись, пей чай, — командует Людмила Ивановна. — Это что за штука такая? Писать что ли будешь все? Ой-ей! — показывает на мой диктофон Людмила Ивановна и хмурится: — Скорей бы про эту эпопею забыли».
После неудавшегося похода за грибами ее имя в одночасье облетело просторы интернета, десятки людей писали комментарии под новостями о поисках — переживали за женщину, оставшуюся в лесу в одиночестве. Она же ничего особенного в этом событии не видит и прямо говорит: «Не знаю я ваших интернетов, не нужны мне они».
Рядом с Поярково нет тайги. Не особо густой сосняк и около соседнего села Зеленый Бор — место паломничества грибников. Казалось бы, случиться плохому здесь маловероятно.
— Да я же под этими соснами родилась! — огорошивает Людмила Ивановна. — Вот идет лесополоса, ее посадил мой брат — он на фронте погиб. За этим сосняком на телеге мама меня и родила. А заплутала я в других соснах — это я их уже садила. Я же с малых лет работала в совхозе: и сажали, и убирали. До 1971-го прожила в Зеленом Бору, а затем переехала в Поярково. Кем я только не работала за свою жизнь!
Соя сбила с толку
Как вспоминает Людмила Ивановна, тот хмурый день третьего сентября не задался с утра. «Мы же картошку с Надей копать собирались, а тут эта погода. Замучил уже дождь. Ну я и говорю — с тобой пойду за грибами, не одна ж ты пойдешь. Это я первый раз в этом году собралась по грибы. А сколько раз там были! И Надя со мной со школы по тем местам ходила», — вспоминает Людмила Ивановна.
Они приехали на машине к родным соснам. Грибов почти не было. Как вспоминают, Надежда прошла вперед, а Людмила Ивановна осталась. Как подошел час возвращаться к месту встречи, Людмила Ивановна поняла, что не может найти дорогу обратно.
— Кто знает, что случилось в голове. Я, наверное, вышла на противоположную сторону. Там были валок сена и скошенная трава. Встала и думаю — не было ее тут, когда заходила, постояла в этом валке и перешла тальник — а там соя. Как я увидела ее, ты бы знала… Никогда не видела столько сои, хотя работала учетчиком и мерила саженями поля. Без конца соя — зачем столько? Пасмурно, дождь. Повернулась — и опять впереди соя, сбоку соя, везде она. И погнало меня по этой сое — не туда, куда надо. Вот и ходила.
Это соя, говорят родственники, сбила и искавших Людмилу Ивановну. На сложной местности помогавшие проскакали на конях, но след Людмилы Ивановны в поле не заметили. «Мы этот лесок прочесали вдоль и поперек. И главное — ведра-то нет, с которым она ушла. Ведро яркое, приметное — ни его, ни мамы, — вспоминает Надежда, которая на нервной почве в те дни перестала спать».
— Да я ж его дальше бросила, — машет рукой Людмила Ивановна. — Соя эта до конца жизни теперь мне сниться будет. Надо своим сказать — пусть побольше сои мне привезут, нажарю и есть буду, — добавляет то ли в шутку, то ли всерьез.
Мотыга-помощница
За несколько дней она прошла минимум десяток километров и думала, что ушла далеко. Практически не останавливалась, пытаясь найти знакомую местность. И иногда узнавала родные места. «Смотрю, дорога проселочная. А я по ней в райком комсомола бегала, когда меня уволить хотели», — делится воспоминаниями Людмила Попова.
В первую же ночь пошел сильный дождь с ураганным ветром. Стоит ли говорить, что у родственников, которые тогда собрали своими силами поиски, сжималось сердце от страха за хрупкую бабушку. Правда, хрупкая она только внешне.
— А я от дождя под соснами пряталась. Там две рядышком огромные такие, лапы мохнатые, большие. Укрыли меня, — улыбается Людмила Ивановна. — Спала под соснами: ветки наложу — и лягу. Но в основном все время шла. Две мотыги мои — помощницы, одну потом оставила, а вторая вот она, дома! Надя, ты ее не выкидывай, — показывает нам на палку из сосновой ветки. — Смотри, как удобно — на ее пенечки обопрусь и встаю. Говорю ей: давай, мотыга, вперед!
С этой палкой Людмила Ивановна спала в обнимку и шла вперед, подгоняя сама себя. Смотря в ее спокойные глаза, не могу осознать, откуда в такой хрупкой женщине столько внутренней силы и смелости? «А ты попробуй мою жизнь прожить», — и смеется. На вопрос, страшно ли было, вскидывает глаза… «А чего бояться-то? Сусликов не встречала. Не было страха. Мысли разные только. Смотрю на эту сою и думаю: вот приедут ее убирать и найдут меня тут, с червями, закопают. Ну что ты? Нормальные мысли», — спокойно говорит Людмила Ивановна.
Чужие мы все стали
Дочь Людмилы Ивановны признается: когда через два часа мама так и не появилась — растерялась. Сообщила в полицию, службу спасения, но первые дни помощи было мало, а местность, которую нужно было прочесать, большая.
— Мне очень помогли девочки: родственница Аня, подруги в Вотсап группу организовали, туда сбрасывали информацию, собирали волонтеров. Столько людей этот лес никогда не видел. Глава Пояркова Евгений Магаляс сам участвовал в поисках, потом людей с нескольких соседних сел собралось 70 и больше. Так он всех строил и определял, как прочесываем местность. Помощь предложил глава Заксобрания Вячеслав Логинов (он же наш, местный), прислали нам квадрокоптер, пытались с воздуха искать. Мы очень благодарны всем, кто откликнулся: неравнодушные люди, чужие абсолютно, приезжали на машинах и по грязи ходили с нами.
Родственники не скрывают — мысли о самом печальном закрадывались, боялись, что Людмила Ивановна могла повредить ногу, но надежда оставалась в сердцах. Они еще не знали, что в конце пятого дня живая и невредимая она сама вернется домой и встретит уставших родственников на пороге.
— Мне бы того дядечку встретить, я бы ему руку-то пожала, — иронично говорит Людмила Ивановна и на мой немой вопрос рассказывает, что могла вернуться домой раньше, если бы не человеческое равнодушие. — На другой день после грозы выглянуло солнце. Я смотрю — трактор на поле работает, но идти до него прилично и грязи по колено. Дальше иду — мужик мне навстречу, низенький, в черной куртке, он на «Ниве» белой был. Я ему палкой помахала, иду к нему, а он раз — и обратно к машине. Испугался меня, что ли? Ну, остановись ты, скажи, где я, — дальше сама. Из-за таких вот людей мои братья на фронте гибли и другие люди советские, — с обидой говорит Людмила Ивановна. — Мы между собой вроде люди, но уже не те. Ушли те времена, когда кто-то думал о ком-то. Это так… Сказки! Как в твоей машинке, — кивает на диктофон Людмила Ивановна.
Только на пятый день неведомая сила доведет ее до трассы — той самой дороги на село Дим, где заплутавшую путницу подобрали проезжавшие мимо люди.
«Мама, прости»
Все эти дни она ничего не ела — не попались на пути ни ягоды, ни грибы. Очень хотелось пить — воду нашла в колее, оставшейся от проезжавших машин. «Две шипишечки нашла и съела, а ягод не было. Ну ты что, не знаешь, что такое шипишечки? Ой, да тебя надо в лес везти!» — ругает меня Людмила Ивановна. «Это шиповник», — подсказывает Надежда.
Объяснить, что именно толкнуло ее в нужную сторону, Людмила Ивановна не может, только помнит, что было ей словно видение или сон — как она перешла участок между двумя пролесками. Все это время думала о покойном муже. «Я на пальцах посчитала — похороны прошли семь месяцев и девять дней. И эта мысль никак меня не отпускала. Почему девять дней?» — признается мне она. «Не взял меня к себе», — добавляет тихо.
На пятый день скитаний она увидела тополя и догадалась — трасса. Решила, что дорога на Благовещенск, но ошиблась. Незнакомая пара — муж с женой — остановилась и подвезла до Пояркова, но фамилию свою не назвала. Ни в какую больницу Людмила Ивановна и не собиралась ехать — сразу домой. «Думала только о горячем чае. Соседка меня приветила», — говорит она.
В это время Надежда ехала в машине — оттуда же, с места поисков, когда в Вотсап прилетело сообщение — нашлась! С замершим сердцем мчалась домой. Увидев маму, расплакалась. «Сказала только: прости», — опускает глаза Надя. И мне хочется пореветь с ними дружно — уже от счастья, что у этой истории счастливый конец.
Провожая меня до калитки, Людмила Ивановна ругает погоду: «После войны гнилую картошку ели. И сейчас вся сгниет. Солнца бы!» В ее дворике — цветы и прополотый огород, а в сарайчике — куры и свиньи. Непривыкшая сидеть ни минуты, она — символ движения и жизни. Еще в первые минуты я поняла, почему лес не забрал эту стойкую женщину: не хватило у него силы.
— Надо быть энергичной! Что за житуха? Прожить жизнь и ни разу картошку не посадить, морковь от укропа не отличить? Что тут такого, мы все под богом живем, в земле копаться страшно что ли? А за грибами еще пойдем — хочешь с нами? Хорошо собирать — идешь себе по лесу, а зимой как вкусно! Записывай рецепт икры! — снова заставляет меня улыбаться эта удивительная женщина.
Уезжаю с легким сердцем. На мой восторг от новой встречи коллеги говорят: «Маша, вы, кажется, похожи — да ты такая же будешь в ее годы!» Честно — очень на это надеюсь.
