6 декабря 2025
Нынешней осенью удивляли березы… На дворе уже вовсю властвовал ноябрь, а они все не отпускали в безымянный полет свое желтое оперенье. Ни сильный ветер с Балтики, ни стоявшие несколько дней подряд ночные заморозки не смогли сорвать со словно сговорившихся деревьев их золотой наряд. Я наблюдал эту необычную сценку из жизни окружающей усадьбу природы не только по уже достаточно поднявшимся к солнцу трем березам-сестрицам, растущим на территории моей усадьбы, но и по веселой рощице за хутором соседа Павла. И это выглядело как-то странно… Голышом стояли другие деревья, даже кусты, а березы все не отпускали свое былое богатство.
Это Павел, бывший повар одного из фешенебельных латвийских ресторанов, а ныне, как я в шутку его называю, управляющий делами моей усадьбы в далеком северо-западном уголке земли белорусской, сообщил мне, что на озере хорошо ловится щука. На самом деле за хутором он присматривает только в холодное время года, когда я уезжаю после теплого лета и золотой осени к себе в столицу. Звонит, если надо рассказать о чем-нибудь неординарном, произошедшем в этом тихом приграничном уголке, и требуется мое присутствие. Так было три года назад, когда ураган сорвал часть крыши и повредил беседку, в которой я люблю пить кофе и чаевничать с гостями.
Точно вряд ли бы я поехал на рыбалку, когда зима на носу, да и неблизкий свет. Скорее всего, принял бы эту информацию соседа к сведению. Однако меня озадачила другая его ремарка… Он мельком обмолвился о том, что попала в больницу с серьезным отравлением хуторянка по имени Вероника, а ее мужа Семена забрали в милицию. Дело в том, что эту пару я неплохо знал и даже в какой-то мере способствовал их сближению. Несколько месяцев назад я даже упоминал об этом в одном из своих повествований. Напомню…
Семен служил вместе с Леонидом, который, вернувшись из армии, женился на Веронике и вскоре разбился на мотоцикле. Вдова нравилась бывшему детдомовцу, и он пытался добиться ее внимания. Не получалось… Однако десантник не сдавался. Уехал на стройку в Россию, а вернувшись с деньгами, выкупил хутор неподалеку от дома, где жила Вероника, приютившая мать своего погибшего в аварии мужа. Семен стал собирателем лосиных и оленьих рогов, которые обрабатывал и продавал. Вторая его попытка добиться благосклонности Вероники тоже оказалась неудачной. Сблизить их удалось спустя несколько лет именно мне, когда женщина попала в беду. Так пара стала жить вместе. И вот это сообщение соседа о том, что Вероника в больнице, а мой бывший подопечный угодил в милицию. Это уже не шутки… Надо ехать и во всем разобраться, решил я и засобирался в путь.
Кто ездил этой дорогой, знает, что между Докшицами и Глубоким на большом протяжении растет высаженная кем-то когда-то березовая аллея. Сейчас я неспешно двигался по этому золотому тоннелю, поскольку, как я уже упомянул, эти симпатичные и особо любимые белорусами деревья на сей раз задержали свое украшение на ветвях.
Крестьяне не торопились убрать с подворий горки разноцветных тыкв, и потому пейзаж вокруг не выглядел слишком унылым даже в не самый солнечный осенний день.
Павел заблаговременно протопил печь, и потому в доме было достаточно уютно. Вскоре заполыхал огонь в камине. Словно и не уезжал я с мыслью, что вернусь сюда, скорее всего, уже весной. Как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает…
Утром я поехал в деревеньку за озером и остановился у дома, во дворе которого чем-то по хозяйству занимался Семен. «Выходит, отпустили, не задержали его в милиции», — мелькнуло у меня в голове. Сам мужчина, похоже, несколько удивился моему появлению.
— Наверное, Павел вас осведомил, — протягивая руку для приветствия, произнес хозяин хутора. — Такие вот дела, Иванович. За Веронику уже третий день врачи борются. Я думаю, это все подлюка Лиза устроила…
Мы присели на скамейку, и Семен продолжил:
— Я о нашей соседке говорю, — кивнул он в сторону вполне добротного дома, что стоял неподалеку. — Гулящая, замуж никто не берет. Вот и ко мне клеиться стала. Гостинцы какие-то начала Веронике носить, а мне говорит, мол, Верка твоя чахоточная, как помрет, так она готова ее заменить. Не пропадать же мужику такому. Вероника и вправду что-то болеть стала чаще. В этот раз Лиза угостила ее сушеными грибами. Моя хозяйка супчик сварила аппетитный, но я отказался, так как у меня аллергия на них — и на хорошие, и на плохие. Она сама весь суп и съела, а потом как скрутило… Я думаю, это из-за грибов этих поганых. Когда сушеные, ведь не разглядишь, где ядовитый. Я так и сказал следователю, когда меня к нему привели.
— И что он думает на этот счет? — спросил я.
— Дотошный такой, говорит, мол, а может, я сам захотел от супружницы своей избавиться и подсыпал ей ядовитых грибочков.
— Тут этой осенью слух прошел, что какие-то новые несъедобные грибы объявились, — продолжил я. — Одни на лисички похожи, другие на сыроежки смахивают…
— Не знаю, — отрезал Семен. — Я их с детства, как узнал про аллергию, избегаю. Мало ли еды другой? А вот за Верку сильно боюсь. Только у меня жизнь наладилась, Иванович… И про ваше участие не забываю.
В райцентре, пользуясь тем, что в больнице многие в курсе нашей дружбы с главным врачом, узнал все возможное о состоянии Вероники. В какой-то мере ей повезло, поскольку, чтобы установить точный диагноз, женщину пришлось хорошенько обследовать, так сказать, со всех сторон. Отравление неизвестными грибами действительно было, но на его фоне обострились и хронические недуги. Кризисный период миновал, и молодая женщина пойдет на поправку. Так я и сказал Веронике, когда меня пустили в палату ее навестить. Она явно обрадовалась встрече, но лишь виновато улыбнулась. Похоже, она и сама уже проанализировала все случившееся и поняла, что действовала неблагоразумно, принимая гостинцы от такой коварной соседки.
По пути домой я заехал в милицию и пообщался со следователем, который вел дело об этом происшествии. Молодой человек мне понравился. Чувствовалось, что он готов вникнуть во все детали и докопаться до истины.
— Мы изъяли весь пакет, — сказал он, — в котором Елизавета Павловна держит сушеные грибы, и отправили все на исследование в область. У них не задержится, так как работают оперативно. Однако я пока не знаю, что за гостинец преподнесли Веронике. Но вы же понимаете, — следователь сделал многозначительную паузу, — что даже если в пакете обнаружатся какие-то ядовитые остатки, это не станет прямым доказательством того, что Елизавета Павловна действовала с заведомым умыслом.
Я выразил уверенность в том, что молодой следователь обязательно добьется искомого результата, и отправился в наш хуторской поселок. По дороге думал о том, что даже в таких, казалось бы, забытых богом местах не просто кипит жизнь, а случаются драмы, в которых калечатся и порой ломаются судьбы отдельных людей. Причины и мотивы самые разные: ревность, зависть, обычная житейская глупость…
О многих таких историях я рассказывал. Будут, понятно, и новые. Конечно, вокруг больше, неизмеримо больше светлого, но жизнь — штука полосатая. Радует, что у моих знакомых Вероники и Семена все, похоже, закончится хорошо.
После внедорожника стал разминать спину, когда ко мне подошел Павел.
— Внук Генриха Саша, — начал он, — за два часа поймал на спиннинг семь щук. Говорит, клевало с девяти до одиннадцати, а потом как отрубило…
— Ну и что, ты хочешь, чтобы и я скорее отправился на озеро и гонялся за щукой? — спросил я соседа. — Посмотри, какие лиловые тучи ветер гонит с запада… Тебе, Павел, давно пора понять, что я все в этой жизни делаю без фанатизма. Доживешь до моих лет — тоже поймешь, что никуда не опоздаешь, а торопиться лучше медленно.
Приятель с пониманием улыбнулся и спросил, приготовить ли мне к ужину его фирменные белорусские драники.
— Кто же от них откажется? — ответил я. — И не забудь открыть баночку твоих хрустящих огурчиков…
https://www.sb.by/articles/gostinets-s-gribami-dlya-sopernitsy.html
