14 марта 2013
Анастасия Береснева
Рубки в защитных лесах должны быть остановлены, говорят в WWF России и собирают подписи за поправки в Лесной кодекс
Правительство России намерено обсудить на Госсовете политику использования лесов до 2030 года. Экологи довольны, что в доклад вошел вопрос перехода к европейской модели «лес как огород», но обеспокоены тем, что в доклад не включены их данные о незаконных рубках. Эксперт WWF рассказал, каким образом россияне могут остановить вырубки защитных лесов.
В России может поменяться лесная политика — этой теме будет посвящено заседание президиума Госсовета по вопросам развития лесного комплекса, назначенное на апрель. В настоящее время рабочая группа готовит доклад о состоянии лесов — документ уже достиг объема в две сотни страниц и прошел две редакции. Третья и окончательная редакция будет сделана после заседания рабочей группы на следующей неделе. К разработке доклада были допущены экологи из «Гринпис» и Всемирного фонда дикой природы (WWF). По их данным, во второй редакции присутствует важное предложение: сменить экстенсивное пользование лесами (взять побольше из того, что есть) на интенсивное (выращивание леса для промышленного использования). О таком переходе и необходимости заботиться о лесах последнее время не раз высказывался министр природы Сергей Донской. Но наличие этого пункта в докладе для Госсовета дает больше перспектив для того, чтобы это стало реальностью, говорят в WWF России: практика показывает, что постановления президента после Госсовета выполняются лучше, чем лесное законодательство».
Экологи отмечают, что в доклад не вошли их данные о незаконных рубках в защитных лесах. Рослесхоз предпочел предоставить свою статистику, согласно которой незаконные рубки составляют менее 1%. По подсчетам WWF России, это плюс 25% к официальному объему срубленного леса. «А в Приморском крае объем незаконных рубок сопоставим с объемом заготавливаемой по бумагам древесины», — поясняет координатор проектов по лесам высокой природоохранной ценности WWF России Константин Кобяков. Экологи взяли из таможни данные по количеству экспортируемой древесины и сравнили с цифрами, полученными от чиновников. Первые превышали вторые в два раза. «Не думаю, что дуб на Дальний Восток везли с Северного Кавказа. Скорее всего, он был срублен неподалеку», — говорит Кобяков.
Против лесов играет законодательство, напоминают экологи: с 2008 года в России разрешены рубки в защитных лесах.
Поэтому в настоящее время WWF России пытается повлиять на закон и добиться введения запрета на рубки.
Для этого экологи собирают 100 тыс. подписей под поправками в Лесной кодекс. Такое число подписей необходимо для рассмотрения Госдумой законопроектов, предложенных общественностью. Поставленный срок — 23 марта. Акция была объявлена месяц назад, за это время собрано более 45 тыс. подписей. «Это, конечно, мало, но обычно большое количество людей подписывается в последнюю неделю, так что шанс есть», — говорят экологи.
Защитные леса — это не парки и не особо охраняемые природные территории (ООПТ). Если в последних действует жесткий режим, регулирующий рубки, охоту, сбор ягод, грибов и растений, то в защитных лесах закон ограничивает только лесопользование — заготовку древесины, уход за деревьями.
Слово «защитные» указывает на функцию этих лесов.
Первые такие леса должны были защищать сплавные реки. Еще Петр I ввел запрет на рубку деревьев под пашни на расстоянии в 30 верст (32 км) от сплавных рек, рассказывает представитель WWF России Константин Кобяков. Но только лишь двумя столетиями позже Александр III закрепил водоохранные и противоэрозионные леса. Такие зоны появились на Северном Кавказе: было замечено, что склоны без лесов сильно осыпаются, а нарзановые источники, вокруг которых вырубили леса, оскудели. В советское время, в 1928 году, в категорию защитных были отнесены леса вокруг городов.
Сейчас защитные леса составляют 25% от общего количества лесов.
У Кобякова собраны карты — он водит пальцем по ним, показывая: «От Урала до Байкала и немного за ним идет кедр сибирский. Этот лес объявлен защитным с целью сохранения ресурсов кедровых орехов и пушного зверя. В Приморском крае другой вид — кедр корейский, у него огромные шишки — в длину до 17 см, и орешки крупные. Но в магазинах продаются орехи от сибирского кедра». На другой карте по северу России идет красная линия — это южная граница притундровых лесов. У них функция защиты климата: холодный арктический воздух преобразовывается над этим лесом, замедляется, насыщается влажными испарениями. В Сибири зона притундровых лесов «опускается» до параллели, на которой находится Якутск.
В 2000-х годах промышленники положили глаз на защитные леса, заявив об острой нехватке качественных деревьев в эксплуатационных лесах. Заготовщики не кривили душой: им досталось достаточно потрепанное наследство после развала СССР. «В 60-е годы было отменено ограничение на площадь вырубок в эксплуатационных лесах — можно было километры вырубать, — объясняет Кобяков. — Тогда была плановая экономика, во многих случаях не было объективной необходимости в заготовке больших объемов древесины. Срубленные стволы гнили на делянках. Остальные транспортировали с помощью молевого сплава — спускали по рекам. Тогда много бревен просто тонуло». Разумеется, был большой экспорт, говорит эксперт и добавляет, что экономика Финляндии неплохо поднялась на русском лесе: «У них прямо на границе стояли целлюлозно-бумажные комбинаты». Кроме того, в советское время использовались устаревшие немецкие формулы, по которым рассчитывался объем вырубаемого леса.
В 2006 году показалось, будто бы руководство страны решило вступиться за защитные леса. В этом году был принят новый Лесной кодекс, который полностью запретил сплошные рубки — не только промышленные, но и рубки ухода.
Но полоса удачи для лесов продолжилась до 2008 года, когда Рослесхоз был выведен из подчинения Минприроды и передан Минсельхозу.
«У Минсельхоза более промышленное назначение, — комментирует Кобяков. — С этого момента началось движение к режиму ослабления режима защитных лесов. Были внесены изменения в Лесной кодекс и подзаконные акты, которые и позволили чиновникам выделять промышленникам участки для рубок в защитных лесах». Получив делянку, бизнесмены могли, как, например, на Дальнем Востоке, нанять лесозаготовительные компании и закрыть глаза на объемы поставляемой ими древесины, которые явно превышали количество деревьев на участке. «Пока сильных последствий уничтожение защитных лесов не чувствуется, но это скажется в ближайшем будущем», — добавляет эколог.
В Минсельхозе лесное управление не задержалось — потом его выделили в отдельное агентство, а затем отдали в Минприроды. Сейчас ходят слухи об очередном перемещении управления, говорят экологи. «А ведь каждый раз после таких изменений работа в Рослесхозе фактически замирает на полгода», — добавляет Кобяков.
В среде промышленников прекрасно знают о происходящем в лесном комплексе, и у них есть свои предложения. На встрече с министром природы Сергеем Донским представители «Деловой России» обнародовали доклад со своим представлением о лесной политике. Промышленники, в частности, попросили уточнить границы эксплуатационных лесов и наличие свободных участков. «Это миф — то, что леса в России много. Доступного леса почти не осталось», — заявил представитель генерального совета «Деловой России» Александр Рудик. Про защитные леса в докладе Рудика почти не говорилось. Да и зачем: деревья там есть, рубки ведутся — бизнес не стоит.
