27 сентября 2017
Наша страсть к собиранию грибов не поддается объяснению
Но не все так делают. Многие среди ночи поднимаются. Темно еще, тихо, а человек уже бодр и возбужден, как охотничий пес, как спортсмен накануне выступления. А некоторые так еще с вечера с какой–то садистской улыбочкой, с упорством и самозабвением ножи берутся точить. Долго и старательно точат. Проверяют остроту — либо бумагу, либо волос, а иногда что и поплотнее режут. Опять же с ухмылкой, ничего хорошего не предвещающей…
Потом в машины садятся и едут по ночному городу, чтобы к рассвету остановиться на обочине, кофе глотнуть, сигарету выкурить, а окурок тщательно растоптать. Нож из кармана выхватить, лезвием в предрассветном тумане сверкнуть — и вперед, глядя себе под ноги, жадно втягивая холодный осенний воздух, пропахший… Что тут интригу тянуть — конечно же, грибами.
Ступил подошвой сапога резинового на траву пожелтевшую, на листья сухие, опавшие, тихо шуршащие — и «пусть весь мир подождет». Собирание грибов — это одно из тех занятий, когда такая формула действует на все сто процентов. Идешь, нож в руке, под кусты заглядываешь, траву иногда разгребать начинаешь, вздыхаешь, а бывает, что дышать перестаешь и каменеешь. Забываешь про все: не до работы тебе уже, не до политики, не до воспитания детей–внуков, даже имя свое не сразу вспомнишь…
Вот он, красноголовый подосиновик, между двух кочек притаился, на шляпке две иголки сосновые. Глядишь на него, моргаешь долго. «Привет, дружок!» — шепчешь, на колени перед ним падаешь и чуть сознания не лишаешься. Подосиновик, ясное дело, молчит. Ты же иголочки со шляпки бережно снимаешь и чик его острым ножиком по упругому корню–ножке. Знаком с теми, кто на полном серьезе утверждает, что гриб вскрикивает, когда нож его срезает. Но сам я того крика ни разу не слышал, утверждать не буду.
Как–то давно был свидетелем такого случая. Пошел по грибы со взрослыми. А повел нас деревенский мальчишка лет двенадцати. Вдруг среди леса, в зарослях молодого осинника, он пропал. Кричим, зовем, аукаем, а ответа нет… Выходим из кустов на полянку, а наш проводник подосиновики с красными головками режет–режет, от гриба к грибу прыгает. Из руки порезанной кровь льется, красней, чем те шляпки, а он на рану внимания не обращает. Увидел нас и орет не своим голосом, на плач срываясь: «Это мои, это я их нашел! Все мои, не трогайте!..» Успокоился и дал руку перевязать только после того, как мы пообещали к его грибам не прикасаться.
Зачем я о невеселом? Да чтобы показать, что только от вида эти самых вполне себе безобидных созданий природы человек рассудок запросто теряет, к боли становится нечувствительным, да и в пространстве не ориентируется. Увидел гриб, а за ним другой… Потом вон под те кусты заспешил, показалось, что там его боровики поджидают. Оттуда к елочкам, дубам, соснам, в березнячок… И все! Грибов полное ведро, а вокруг темно и места незнакомые… Стоит грибник, нож в руке, а как из леса выбраться, и не знает.
Да и вообще, ходишь по лесу, паутина мерзкая на лицо липнет, смахиваешь ее, а она опять… Сквозь заросли продираешься, падаешь, в ямы проваливаешься… Оденешься хорошо, как космонавт, когда все плотно прилегает — жарко. Потеешь. А чуть расстегнулся, капюшон сбросил — за воротник иголки сыплются, клещи падают. Потом смотришь на этого клеща и думаешь: «Господи, только бы не энцефалитный!» Начинаешь вспоминать, как его аккуратней вырвать петелькой из нитки… Хорошо, если он в доступном месте сидит, однако ведь чаще он такие места на теле выбирает, что самостоятельно его не то что петелькой, но и пинцетом не возьмешь. Тут уже и про мозоли, сапогами натертые, забудешь. И уже не до грибков с луком жареных, не до супчика наваристого. Мурашки по спине бегают, злость берет.
Я вам про грибы еще много чего мог бы порассказать. Рецептами фирменных блюд мог бы поделиться. Как солить, мочить, сушить… Даже открыть тайну и рассказать про секретные места, которые мне отец и дед показали… Мог бы, но не буду.
Пару дней назад, возвращаясь из осеннего белорусского леса, я подумал: «Нет занятия глупее, чем в ХХI веке самозабвенно и отрешенно собирать грибы. Из занятий, мне доступных и известных, по концентрации глупости его превосходит только писание стихов».
