2 сентября 2021
АвторАндрей ЯковлевФотографАнастасия ПожидаеваРедакторТаня Решетник
The Village продолжает летнюю серию материалов про грибничество. Мы уже рассказывали, где собирать грибы и кого опасаться в лесу; как солить и готовить белые, лисички и сморчки; где пробовать необычные, заморские грибы и почему из грибов можно делать одежду. В новом выпуске — совсем другая сторона мицелия: грибы — но не те, что растут в лесу и пригодны в еду, а целое царство микроорганизмов, которые имеют признаки как животных, так и растений и обитают повсюду (в том числе прямо на нас).
Про них, безвредные дрожжи и опасные диморфные грибы, а еще культ мухомора и пользу чаги мы поговорили с шаманом, самым известным микологом России и грибным бизнесменом Михаилом Вишневским.
Что будет, если съесть мухомор
Краткая история мухомора в российской культуре
Как одежда из грибов решает главные проблемы модной индустрии
Большой гид по грибам, которые вы точно пробовали, но не найдете в Подмосковье
— Я правильно понимаю, что грибы на самом деле везде, просто мы о них не знаем?
— Да, в воде, на нас, в воздухе. С каждым вдохом мы вдыхаем тысячи тысяч спор грибов.
— Сколько на мне сейчас грибов?
— Порядка десятка видов дрожжей (дрожжи — группа одноклеточных грибов. — Прим. ред.) на коже. Конечно, если нет лишаев, грибков на ногтях.
— С дрожжами я живу в гармонии?
— Паразиты могут убить, но для этого нужна колоссальная антисанитария, общая подавленность всех функций организма и слабая иммунная система. Но существуют и классические грибы-убийцы. Такие диморфные грибы живут в Северной Америке и Южной Азии в почве, в испражнениях птиц, летучих мышей, в виде дрожжей. Если вдохнуть эту взвесь, то за счет температуры в организме они трансформируются из дрожжей в грибницу, которая захватит все и практически гарантированно убьет.
Мы уживались с грибами миллионы лет, наш организм нормально заточен на соседстве с ними, если с иммунитетом все нормально. И если не увлекаться антибиотиками. Когда мы убиваем бактерии в организме, на их место приходят грибы, которые мы уже не можем убить. После изобретения пенициллина специалисты столкнулись с глубокими микозами — когда люди изнутри прорастают грибницей. Причем убивают такие грибы, которые раньше людей не трогали.
— В чем разница между бактериями и грибами?
— Разница в том, что бактерии — безъядерные организмы, а грибы — эукариоты, как мы. В каждой грибной клетке есть ядро, поэтому грибы могут жить, расти и питаться на антибиотиках. Если мы хотим причинить им вред, причиним вред и себе. Как при лечении рака. Клубок плесени (например, аспергилл) в легких разрастается — хрен убьешь. Только оперативное вмешательство и надеяться, что вырезали все.
Проще всего получить гриб на кожу или в организм — это иметь проблемы с иммунной системой или проводить много времени в определенных, подходящих для плесневых и дрожжевых грибов условиях. Например, у работников мусорных свалок рано или поздно защитные барьеры организма все равно пробьются. Фермеры, ворошащие почву со спорами плесневых грибов, скорее всего, подхватят что-нибудь. Есть даже устоявшийся термин — «легкое фермера», «легкое дворника». Если не пытаться купировать, гриб тебя рано или поздно может тебя убить. Может быть, через годы.
Также велик шанс получить гриб у тех, кто долго существует во влажных условиях. Работники водоканалов, кондитерских, колбасных цехов, бассейнов, банщики, спортсмены на татами, те, кто постоянно ходит в сапогах.
— Я удивился вездесущности грибов, когда читал, как из-за них упал самолет и погибли люди.
— Да, они завелись в бочках с керосином. Залили в бак, а сгустки грибниц оказались в турбинах и остановили двигатель. Таких даже два случая было.
— Как давно на планете живут грибы?
— Белые грибы были еще при динозаврах, 50–70 миллионов лет назад уже жили многие современные грибы — например, рыжики, маслята, подосиновики. Уже можно было собирать.
— Грибы эволюционировали за столь большой срок?
— Лучшее — враг хорошего. Если эволюция находит эффективное решение, то дальше главное — ничего не трогать. Любые приспособления возникают в ответ на изменения окружающей среды, и, видимо, с точки зрения грибов последние 800 миллионов кардинально условия не менялись. То, что для кучи видов было катастрофой, типа пермского вымирания и так далее, их практически не затронуло.
На деле именно грибы запустили весь процесс наземной эволюции. Они помогли выйти жизни из океана на сушу и сформировали почву. Почва, земля в русском смысле, на чем все живет и развивается, и сейчас, возможно, благодаря грибам.
Плодовое тело — то, что мы собираем, — это орган размножения грибницы, а сама она под землей. Большая часть современных растений живет в симбиозе с грибами и без них жить не может. Они постоянно обмениваются питательными веществами. Некоторые грибы, конечно, просто паразитируют, но существуют и растения, которые не могут существовать без грибов. Ель, береза, сосна два-три года прорастут без грибов, а потом загнутся. Если мысленно изъять грибы из почвы, мы получим гибель всех лесов примерно через десять лет.
— Как грибы осваивают нас?
— Грибы нас еще не заметили. Мы настолько молоды по сравнению с ними, что не представляем особого интереса. Могут посидеть на нас, а когда мы сдохли — съесть кости, ноги, волосы. Но существует небольшая группа грибов-паразитов, которые потихонечку начали к нам приспосабливаться. Я говорю о небольшой группе дрожжей (лишаи), которые живут у нас на ногтях, волосах и коже и уже специализированы к человеку.
— А как мы влияем на грибы?
— Мы сместили равновесие в природе. Раньше среди почвенных грибов преобладали дрожжи, а сейчас все пошло в сторону обитания плесневых грибов. Потому что люди по всему миру стали менять почву перепашкой, удобрениями, аэрацией и так породили огромный класс плесеней, с которыми сами и борются. Теперь каждый год пропадает до трети урожая из-за плесневых грибов.
Кроме того, мы, сами того не ведая, произвели селекцию дрожжей. Так же как выводим охотничьих собак или молочных коров. Люди улучшали сорта вина или хлеба, меняли условия их производства и не подозревали, что параллельно окультуривают дикие дрожжи. Грубо говоря, до нас дрожжи были волком, а в вине они изменились до состояния болонки.
— Как влияет изменение климата на грибы? Могут ли они вымереть?
— Такие грибы точно есть, но есть и те, которым нравится потепление. За счет увеличения температуры и влажности они с юга идут в европейскую часть России. В том числе новые ядовитые грибы. Лет пять назад у нас появился классический средиземноморский мухомор — мухомор близкий. С ним местные грибники еще не знакомы, поэтому уже были десятки отравлений, включая несколько смертей. Происходит масштабная миграция грибов по планете.
— Я правильно понимаю, что наш организм не приспособлен к потреблению грибов?
— Грибы — это белково-витаминный концентрат, в них практически нет углеводов и отсутствуют жиры. А вот белков и минералов до хрена. Чтобы их получить, нужно разрушить клеточную стенку гриба. Например, сделать крем-суп, а сушеные грибы минут за десять до готовности смолоть в порошок. Измельченный в порошок гриб даст 80–90 % полезных элементов.
Если жевать грибы, не измельчая, почти все полезные вещества пройдут мимо тебя. Грибы — это последняя еда, которую освоили люди. Я говорю не о галлюциногенных, а о грибах как пище. Если прожевать грибы как обычную еду, получишь 10–15 %. Потому, что у нас нет хитиназы, мы не можем перерабатывать хитин. А вот олени могут.
— Поэтому олени весело прыгают, когда съедают галлюциногенные грибы?
— Нет, олени формировались как грибоядные несколько миллионов лет назад. А галлюцинации — побочка.
— Все животные испытывают такую побочку?
— Нет, лоси и коровы едят спокойно мухомор, и мусцимол на них не влияет. У всех по-разному. Даже бледная поганка убивает большую часть млекопитающих, а лошадки, кролики и кабарга к ней нечувствительны. Едят как обычный гриб.
— Расскажи про свой грибной галлюциногенный опыт.
— Сначала я экспериментировал с собой. Однажды по глупости даже съел бледную поганку. Потом начал писать книгу «Его Величество мухомор» и понял, что мне не хватает полевых исследований. Люди вокруг мне говорили: «Миш, в тебе шаманская сила». Я вел себя канонично, но не скрывал, что исследую людей. Запускал туда даже настоящих шаманов. Они не верили, что, обладая всеми своими техниками, бубном, якорями, духами-помощниками, умением перемещаться и работать со слоями их пространств, не смогут выбраться из мухоморного сна.
— Ты больше не практикуешь мухоморный ситтеринг (сопровождение опытным человеком людей, употребляющих наркотические или психоактивные продукты. — Прим.ред.)?
— Ситтерингом я не занимался. Ситтеры — это мои помощники, которые бегают с тазиками. Ситтеры — медсестры, а шаман — главврач. Я видел все: как людям было хорошо и как было плохо, как люди говорили на придуманных языках, как пытались по-разному уйти из жизни. Когда понял, что последние несколько ритуалов мне новых знаний не принесли, завершил исследования.
Я видел только одного человека, который сознательно находился в мухоморном трипе. Он говорил, анализировал, призывал духов-помощников, обращался к учителям. Все было красиво, но он не мог выбраться. Потом он вернулся и сказал: «Да *****». Шаманы говорили мне: «Ты же наш, бросай ******** науку и иди к нам». При желании я легко вольюсь в эту среду и соберу вокруг себя народ.
— Я так понимаю, ты с восьми лет в грибах, а первые сорвал в два года?
— Первые грибы — ближе к трем. Под влиянием отца я формировался как юный натуралист. Мне было интересно все: грибы, рыбы, насекомые. Грибы тогда не поражали — поразила природа. Как все растет, размножается, ест друг друга. Но к концу школы я понял, что натуралисты широкого профиля, каким я себя и мыслил, не нужны стране. Моими кумирами были Джеральд Даррелл и Николай Дроздов, к которому я в университете бегал на лекции на другой факультет. Непонятно, как таким людям зарабатывать. Конечно, можно ездить в экспедиции, но такая работа требует слишком много времени.
— Как менялись твои отношения с грибами?
— Каждые пять лет я меняю грибную тему. На границе тысячелетий меня больше всего занимало написание книг и изучение грибов как таковых. Шляпки, ножки, размеры, флора, где растут. Тогда я знал и мог опознать полторы тысячи грибов — сейчас 500 от силы. Потом меня заинтересовала грибная кухня, а после я занялся небольшим бизнесом — открыл точку на Даниловском рынке. Параллельно поставлял трюфели в московские рестораны, читал лекции, проводил экскурсии.
Трюфельная экскурсия стоит в районе 3 тысяч евро, а дорогие экспедиции за кордицепсом (род грибов, которые растут из насекомых; в аптеке Михаила Вишневского 10 граммов стоят 120 тысяч рублей. — Прим. ред.) — 15 тысяч долларов. В стоимость входят вертолеты, медицинское сопровождение, медик, переносной лагерь. Осенью поедем в Мексику за специальными грибами и кактусами. С посещением шаманов и ритуалами, естественно.
После кулинарки я въехал в грибную медицину, а потом нашел окончательную тему на жизнь — этномикология. Изучаю, как грибы и человечество соседствовали на протяжении всей истории. Например, как грибы за счет психоделических свойств сформировали все современные религии. Сейчас работаю над двухтомником «Империя мухомора». Внутри будет все: про употребление, шаманизм, микродозирование, мухомор как лекарство, как космогонический объект всех религий, а у народов Севера — еще и как персонаж.
Что касается бизнеса, то в 2015 году мы с женой открыли грибную аптеку и предложили людям нормальный микродозинг мухомора. С научным подходом и пониманием, как он работает и кому нужен. Аптека стала приносить доход, и сейчас мне уже не так интересно ей заниматься.
— Что дальше?
— Теперь хочу развивать направление грибов как функционального питания. В мире уже давно этим занимаются, а у нас нет. В конце августа в Николе-Ленивце на фестивале Signal я представил грибную молочку, грибное мясо, грибные сыры. Недавно мы создали грибной энергетик в виде капсул, чтобы снять народ с питьевых энергетиков, которые сажают сердце, вызывают привыкание, чреваты бессонницей. Мы создали экстракт с грибами — в первую очередь с кордицепсом, а также добавили китайский лимонник, эритракул колючий, женьшень. Рассчитали пропорции, попробовали на добровольцах. На одной капсуле в день и сейчас катаются дальнобойщики. Но больше двух принимать ни в коем случае нельзя. Проблем со здоровьем не будет, но ты не заснешь и не будешь понимать, что делать с этим временем. Кайф любых грибов в том, что у них нет постэффекта и синдрома отмены. Так же и с микродозингом. А что будет, если перестать его принимать? Ничего не будет.
Еще мы создали препарат для мужского и женского здоровья, а чагу (чага — гриб, который растет на березе. — Прим. ред.) можно использовать как питание для спортсменов-любителей. Вышел с утра, особенно перед офисом, сделал красиво, правильно, а потом несколько часов ты неработоспособен. Потому что в момент активных занятий спортом эритроциты слипаются в конгломераты, чтобы из-за гипервентиляции легких избежать избыточного попадания кислорода. Они собираются вместе и усваивают кислород в два-три раза меньше, чем обычно. Потом ты закончил заниматься, а они слипшиеся. И испытываешь дефицит кислорода, пока эритроциты не разойдутся. Так вот, чага не позволяет им слипнуться. Тренируешься классно, свободно, спокойно, заканчиваешь и без гипоксии занимаешься своими делами.
Чага по всему Европейскому Северу России и в Западной Сибири традиционно пьется. По статистике, в таких регионах заболеваемость раком в десять раз ниже. Чага растет везде, где есть береза. А 95 % мировых запасов — у нас.
— У тебя есть книга «Грибы и секс». Какая половая жизнь у грибов?
— Она настолько непримечательна, что вынесена в конец книги. В книге я рассказываю скорее о том, как грибы влияли на нашу половую жизнь. Начиная еще с древнейших времен, когда они использовались как фаллоимитаторы, и заканчивая легендами о грибах и тем, как грибные продукты использовались для повышения либидо. Ну и конечно, секс под псилоцибиновыми грибами, мухомором. С отчетами, трип-репортами. Лучше всего секс под микродозой псилоцибина. А если использовать боевые дозировки, можно, конечно, словить невероятное, но в целом грибы не для этого.
— Почему ты один такой грибник в России?
— Не думал об этом. Возможно, потому, что мне повезло. Я собрал в себе много навыков и умений. Но все они не имели бы смысла, если бы не оказалось, что я в придачу говорящий. У нас и так мало микологов, но большинство еще и говенные лекторы. В ученом сообществе меня не любят. В отличие от них я могу позволить себе все что угодно. У меня книг больше, чем статей. Но я здесь и не публикуюсь, зачем мне мертвая наука? Вот недавно мы с женой ездили на Алтай и изучали грибные петроглифы. Скоро напишу статью на английском о них, а потом она ляжет в одну из глав будущей книги.
Россия отстала даже по флористике грибов, хотя это, казалось бы, чистая ботаника. Но у нас нет элементарного оборудования. И я не говорю о третьей волне грибов, которая захватывает мир: грибы как лекарство, как функциональное питание, как материал для строительства, как научные модели, как будущая замена мясу, как то, что улетает в космос.
— Что еще можно делать с грибами?
— Экостроительство из грибов — отличная вещь. Можно делать мебель — стул, подставки, абажуры для ламп. Сделать несложно: нужно взять отработанный субстрат грибницы вешенки, переработать, добавить витамины, минералы, когда она подросла, а потом ее влажную и рассыпчатую засыпать в форму. Потом запечь и получить предмет, который без серьезной влажности ведет себя как ДСП. Главное преимущество материала — утилизация. Поставил в огород и полил водой или дождался дождя — и стул распадется на сушеные грибы и древесную структуру.
Я же хочу запустить производство грибной упаковки для пищевых продуктов. Например, суши в грибной коробочке, грибной пакетик, грибную вилку. Можно сделать и грибную туалетную бумагу. Стулья и абажуры — это баловство, а одноразовые экологичные вещи — здорово. Я не хочу на этих проектах зарабатывать, мне есть где это сделать. Вообще я не стесняюсь зарабатывать. Мне многие говорят: «Вишневский — барыга, предал науку». Да, все так, не вижу ничего плохого в монетизации своих знаний.
— Много ли людей не любят тебя?
— Я обожаю хейтеров, люблю и пестую. Никто так эффективно тебя не рекламирует, как они. Иногда специально подкидываю говна на вентилятор. У меня их два типа: первые говорят, что я не ученый, а вторые — что я предаю идею шаманства и добьюсь того, что батюшку мухомора с двух больших букв запретят в России. А обыватели просто говорят: «Вишневский — барыга».
Однажды мне позвонил по телефону пограничный мужик и сказал, что если я не прекращу наводить напраслину на любимый всем населением гриб свинушку, то он приедет и набьет морду.
Вообще у меня три задачи по жизни: изменить отношение людей к мухомору, свинушке и чаге. Продвинулся везде. На самом деле куча народу ест свинушки, и ничего. Потому что не предрасположены к их воздействию. Скорее всего, некоторых она не берет, но многих может убить. Буквально в прошлом году выяснилось, что она опасна для людей с высокой предрасположенностью к гемолизу. Люди с аутоиммунными заболеваниями, гепатитом C — это тоже группа свинушечных смертников. А в СССР запретили ее совсем по другим причинам — потому что она мощный аккумулятор всех радионуклидов, солей и тяжелых металлов. Но тогда даже не знали, что она может привести к смерти.
— Ну а от мухомора, как я понимаю, умереть очень сложно.
— Да, от красного мухомора сложно умереть — для этого пришлось бы съесть не меньше 12–14 килограммов грибов. Подобных случаев в истории не так уж много. Один произошел больше 100 лет назад в Америке: два дня девчонка плутала в лесу и питалась красивыми грибами. И то сейчас бы ее спасли. Несколько смертельных случаев произошло в последнее время в Европе. Но это, скорее, экзотика — убиться можно чем угодно: и раков протухших съесть, и 500 граммов соли. К тому же у этих людей могла быть индивидуальная сверхчувствительность. Такое случается нечасто — один случай на 10 тысяч.
Ядовитые свойства мухомора переоценены. Это слабоядовитый гриб. В конце ХIХ века из него выделили мускарин (опасный для человека алкалоид, содержащийся в грибах. — Прим. ред.) — 0,3 %. Как они его поймали, до сих пор не понимаю.
На самом деле единственный токсин мухомора — это иботеновая кислота, которая блокирует ГАМК-рецепторы, после чего в голове происходят серьезные непонятки. Также может возникнуть температура, дрожь, подергивание конечностей. Но при правильном подходе кислота или устраняется, или трансформируется в мусцимол, который не является токсином — чистый галлюциноген.
— Как правильно его принимать?
— Если подойти к психоделическому процессу правильно, то ничего плохого не произойдет. Классический метод — сушка на открытом воздухе не менее двух месяцев. Так делали сибирские и дальневосточные шаманы. В осенний праздник народ ел мухоморы — блевал, дристал, но ничего опасного. Сейчас можно идти этим путем, а можно отваривать, и тогда кислота переходит в мусцимол.
А для еды мухомор нужно отварить два раза по десять минут. Потом промыть, сварить, пожарить, потушить. Я предпочитаю жарить. Мухомор — гриб с сильным тонким вкусом, вполне деликатесный. Вкус его описать нельзя. Вот какая лисичка на вкус? Как что? Мухомор еще своеобразнее, чем лисичка. Если вы не фанат вкуса мухомора, проще собирать традиционные грибы, которые не требуют предварительной обработки. А если жрать нечего, можно и мухоморы пожарить.
А вообще, мухомор — функциональная еда, даже если из него ушел мусцимол. В плане содержания белков, витаминов, углеводов все грибы почти одинаковые, но в лекарственном плане у мухомора три глобальные активности. Во-первых, это антидепрессант, психоделик, энтеоген. Во-вторых, мощный антибиотик. Раньше им вполне успешно лечили туберкулез, но перестали из-за энтеогенных свойств. И как внешний продукт: мази от язв, грибков, пролежней, обморожений, ожогов. И еще у него хорошая активность против глистов. Лось — самое червивое животное, а когда сезон мухоморов, он ходит чистенький.
— Откуда мухомор взялся в нашем фольклоре? Считается, что он древнерусский гриб, но почему-то ощущение, что на самом деле это не так.
— Мухомор совершенно не наш. В центральной и европейской части России мухомор с давних пор считался грибом ядовитым и лекарственным. Без всякой психоделики. А вот на запад от нас и на восток он использовался мистически. Европейские ведьмы использовали его для создания чувства полета и прочих своих практик. По правую сторону Урала мухомор всегда был психоделиком. Когда наши туда пришли, тогда и получили культуру мухомора. Все первые обозы в Сибирь были военными, и места для водки не хватало, поэтому наши ребята — казаки в первую очередь — использовали мухомор как опьяняющий продукт. Подсмотрели у местных.
Когда Московское царство пошло войной на Пермь Великую, мы увидели культ золотой бабы, который перелился на наш манер в Бабу-ягу. А там и мухоморы рядом. Баба-яга начала жрать мухоморы в нашем фольклоре совсем недавно — несколько столетий назад. Плюс существует память предков, когда 10 тысяч лет назад не было ни славян, ни азиатов, а культ мухомора был по всей Евразии. Мухомор перевоплотился в запретный плод в Библии.
— Так теоретически можно многое предположить.
— К счастью, нет. Даже церковники заткнулись лет десять как на эту тему. Научная доказательная база велика: существует несколько десятков серьезных монографий, в первую очередь от палеолингвистов, которые подтверждают эти факты. Сейчас доказано и показано, как красное и круглое превратилось в запретный плод, а береза от шумеров превратилась в древо познания. Это не гипотеза, это теория.
— Каким был культ мухомора?
— Мухомор считался космогоническим объектом. Его ассоциировали с мистическим устройством Вселенной. Клубень под землей — подземный мир с духами. Кольцо на ножке — срединный мир, где все мы живем. Шляпка с белыми точками — верхний мир, небесные слои реальности со звездами и богами. И ножка — налог всемирного древа, пронизывающая и соединяющая все эти миры. Шаман, употребляя мухомор, мог перемещаться с его помощью по всем мирам, общаясь с духами и божествами. Так он получал советы и ответы на заданные ему соплеменниками вопросы. Мухомор считался живым, одушевленным существом. Люди верили в мухоморных девушек, которые могли увести охотника или шамана в свой мир.
Подробнее о происхождении современных религий от мухоморного культа можно прочитать в книге Джона Марко Аллегро «Священный гриб и крест». Когда он докопался до того, что мухомор лежит в основе всего, его забили *****. И из величайшего лингвиста, археолога, историка он стал гонимой личностью. А сейчас он полностью реабилитирован.
— Почему культ исчез?
— Два одновременных пути — сакрализация и десакрализация. Первый выражается в том, что со временем все, что было общенародным или общеплеменным, начинает подгребать кучка знающих. Только военные вожди знают, как воевать, только жрецы знают, как провести обряд. А народ знает все меньше и со временем забывает. Пошел чукча сам собрать грибов в лес — мочканули. Потому что нельзя, табу. Только носитель знаний имеет право.
А следующий этап — десакрализация. Когда правящая группа и сама забывает знания и просто механически владеет процессом. Так происходит во всем от управления государством до управления религиозным институтом. Знания забываются, исходники теряются. И все в итоге вырождается в бессмысленные ритуалы. Приходишь в церковь, зажигаешь свечку. А почему, на хера Николаю нужна моя свечка? Почему именно свечка, а не клизма? Чаще всего и объяснить ничего нельзя. Когда говоришь, что Иисус был евреем, тебе говорят: «Ты что, ******** [чокнулся]?»
— Почему мухомор — это растение-учитель?
— Это шаманская терминология. Растения силы по самой примитивной классификации делятся на три большие группы. Первая — это энергетик, классический пример — кока. Вторая группа — растение-лекарь, например аяуаска. Конопля и псилоцибиновые грибы тоже, потому что они помогают докопаться до детских травм и трансформировать себя. С моей точки зрения, единственное растение-учитель — это мухомор. Но если ты хорошо владеешь определенными практиками, учителем может выступить что угодно. Но тебе нужны танцы с бубнами, а мухомор изначально ориентирован на учительство. С ним в этом плане проще всего.
Но не получится чему-то научиться, если ты его принимаешь just for fun. К нему нужно идти и прийти. У тебя никогда не получится с первого раза и даже с пятого. К нему нужно приходить с вопросом, и в какой-то момент ты получаешь доступ к своей глубинной информации. Воспринимаешь погружение как беседу с равным, с наставником. Но на самом деле всю информацию черпаешь из себя. Ты чувствуешь синергию, а внутри тебя работает компьютер, который обрабатывает огромное количество глубинных данных. Все трансформируется в некие ответы собеседника. При этом ты задаешь всего один вопрос и получаешь всего один ответ. Так работали классические сибирские шаманы. Собирали вопросы или сами формулировали и уходили в мухоморный транс. Транс, а не трип.
— Ты получил ответы?
— Да, я давно все понял. Поэтому мне неинтересно больше погружаться. Бытовуха меня не интересует, а глобальные вещи понял.
— Что ты понял?
— Я не мистик, я биолог, эволюционист. Я точно знаю, что умру и после меня ничего не будет. Поэтому готов умереть в любой момент. В этом есть и заслуга мухомора. Мы просто носители ДНК, нами управляет эволюционирующая молекула, а наша беда в том, что мы осознавшая себя оболочка.
Для меня Бог — это мем. Не в молодежном смысле, а в смысле Докинза. Он ввел это слово параллельно с термином «ген». Мемы — это информационные структуры, которые эволюционируют по тем же принципам, что и гены. Есть долгоживущие и огромные мемы типа Бога, а есть короткие типа песни. Их субстраты — это наши мозги. Мемы переселяются и живут, пока о них думает хоть один человек. Они также мутируют, эволюционируют. Как в случае с религиями, возникают ветки или ереси. Я не против мемов, пусть будут. Но спорить ни с кем не буду.
— Чему людям стоит поучиться у грибов?
— Класть на все и заниматься своим делом. Я не фаталист или детерминист. Мы живем в энтропийном мире. Если можешь повлиять на события — влияй. Если нет, то чего нервничать? Нервничать заранее бессмысленно, а потом надо или расслабиться, или конструктивно что-то предпринимать. Любой природный организм ведет себя так же, даже водоросль. Жива — жива, супер, удалось размножиться — отлично. Сдохла — ну сдохла. Они же не оценивают происходящее. Они могут испытывать боль, но в этом нет нашего надрыва. «Как же так, с нами что-то происходит, а у нас же в жизни цель» — это нам мешает. А нет цели. С точки зрения жизни ты свою цель начал реализовывать, когда начал размножаться, и закончил, когда у тебя появились внуки. Дети — еще не гарантия того, что твоя молекула ДНК сохранится.
Человек так устроен, что ему свойственно все антропоморфизировать. Солнышко светит, чтобы травка росла. Дождик льет, чтобы цветочки полить. Волки — санитары леса, специально едят самых больных. На самом деле никто ничего не делает специально. В каждой клетке каждого организма есть программа в виде ДНК, и все. Все действуют по ней. У кого-то она узкая, а кому-то повезло, как нам.
