3 декабря 2019
Семья отравилась бледными поганками в конце лета. 24-летний парень умер, а молодой маме и 2-летнему Мирославу провели трансплантацию
ЕЛЕНА ПРИХОДЬКО
В РНПЦ трансплантации органов и тканей. Приходить в себя маме с сыном помогают родители девушки. Фото: vk.com
Трагедия одной семьи, за которой наблюдала вся страна, разыгралась три месяца назад, 31 августа. Молодые супруги из Кобрина съели на ужин жареную картошку с грибами. Но оказалось, что на сковороду попала бледная поганка – смертельно ядовитый гриб. Отравились и они сами, и малыш, который получил яд через грудное молоко. Через несколько дней мужчина умер, а 22-летнюю Машу и Мирослава спасла экстренная пересадка печени.
Им провели split-трансплантацию — около 70% донорского органа пересадили маме, а 30% — ребенку.
Как изменилась их жизнь и о главных переживаниях сейчас — «Комсомолке» рассказала сама Мария Любимова, героиня этой истории.
«Однажды у меня была такая истерика, что я умоляла отключить аппараты» —
Жареная картошка с грибами — любимое блюдо в нашей семье, мы часто его готовили. Тот ужин на вкус был как всегда, — вспоминает Маша. — Но мы оказались на больничной койке и услышали страшный вердикт «выживете или нет — это 50/50».
Из Кобринской ЦРБ семью перевезли в Брестскую областную больницу, оттуда девушку с ребенком доставили в Минск, в РНПЦ трансплантации органов и тканей. Павел остался в Бресте. Это был последний раз, когда он виделся с семьей.
Несмотря на усилия врачей, Павла спасти не удалось. Фото: vk.com
— Когда я открыла глаза после наркоза, запаниковала: «Где я? Что происходит? Почему так больно?» Повернула голову, а на соседней кроватке лежит мой Мир, сын Мирослав. Вокруг капельницы, трубки, он не двигается… Выяснилось, что мы в больнице, позади операция, а ребенок в лекарственной коме.
О первых днях после трансплантации Маша вспоминать не любит. Но пытается подобрать корректное сравнение:
— Все знают, что роды — это больно и тяжело, но поверьте, лучше 100 раз родить, чем пройти через этот ад. Невыносимая боль, которая не дает уснуть, изнуряющий жар, страх за ребенка и за себя. Засыпаешь — снится, как умираешь. Однажды у меня была такая истерика, что я умоляла отключить аппараты, но меня, конечно, успокоили.
4 сентября мама с сыном отметят второй день рождения. Фото: vk.com
«После операции я похудела на 20 килограммов — и это с ленивым образом жизни!»
Сейчас у девушки I группа инвалидности, а у ребенка — IV степень утраты здоровья. Через два года их пересмотрят. Всю жизнь маме и малышу придется пить таблетки. Маша рассказывает, что, когда Мирослав пришел в себя, она дала врачам обещание: как только их положат в одну палату — сделает все, чтобы через неделю сын уже бегал. И сдержала слово:
— Я спрашивала у врачей, что делать, чтобы Мир быстрее шел на поправку, составляла план действий. В итоге я пролежала в больнице три недели, а сын — без одного дня месяц. Сейчас он все тот же шустрый малыш, что и раньше. Вот только из левого бока у него торчит трубка, к которой прикреплен мешочек. Это дренаж. Доктора обнадеживают, что скоро его можно будет снимать. Мы этого очень ждем, потому что Мир обожает купаться, а с трубкой этого делать нельзя. Сын питается так же, как и раньше, но уже без грудного молока. А я сама после операции похудела примерно на 20 килограммов — и это с ленивым образом жизни! И продолжаю сбрасывать вес, ведь ничего вредного есть нельзя. Соусы, пиццы, сладкое, жареное, острое — все под запретом. Хотя особо и не хочется, знаю ведь, что если съем — от боли полезу на стену.
После операции Маша похудела примерно на 20 килограммов. Фото: vk.com
«Пить лекарства, носить бандаж и не загорать»
Девушка рассказывает, что после трансплантации печени врачи рекомендуют соблюдать диету и избегать физических нагрузок.
— Еще три месяца нужно носить специальный бандаж. Сейчас, конечно, уже легче, но раньше я без него не могла даже дотрагиваться до тела — было невероятно больно. А еще врачи советуют избегать воздействия солнечных лучей. Вот это для меня испытание, ведь я обожаю загорать. Кстати, я нафантазировала себе, что у нас будут ужасные шрамы, но на самом деле не все так страшно. Прием лекарств для семьи — это настоящее испытание.
По словам Маши, от гормональных таблеток у нее часто отекает лицо, бывает аллергия и судороги по ночам. Но самое сложное не это.
— Я пью 7 препаратов в день, а Мирослав — 8. Дать сыну лекарства — это испытание для нас двоих: он убегает, плачет, машет головой и выплевывает все, что я ему даю. Бывает, что порошки приходится разводить по два раза, а их нам дают в ограниченном количестве. Надеюсь, скоро часть препаратов отменят и жить станет проще. Но если хотим жить — препараты придется пить всю жизнь.
Ребенок пробыл в лекарственной коме 7 дней. Фото: vk.com
«На двоих получаем три пенсии»
Пока любая физическая нагрузка для 22-летней девушки под запретом. Как и работа. Но врачи обнадеживают: возможно, через полгода можно будет ходить в бассейн.
— Сейчас мне даже ребенка запрещено поднимать. Работать пока тоже нельзя, отторжение печени может начаться в любой момент. Да я и не собираюсь, мне бы сейчас за малышом усмотреть, а главная задача — просто выжить. В будущем, если повезет, можно будет попробовать работать на полставки. А пока мне помогают родители — и физически, и материально. На двоих с Миром получаем три пенсии: по одной по случаю потери кормильца и пособие по уходу за ребенком-инвалидом. Кстати, после того как получили инвалидность, лекарства нам дают по скидке. А это существенная экономия: только на одних гормонах экономим 100 рублей.
Задача №1 для семьи — выжить. Фото: vk.com
Зачем был Инстаграм в реанимации?
— Вокруг нашей истории было очень много грязи. Была вспышка клеветы, которая быстро погасла. О том, что муж умер, я узнала накануне его похорон. Мама не говорила мне — боялась, что разволнуюсь. Когда мне принесли телефон, там было около тысячи пропущенных вызовов. Говорить я толком не могла, поэтому сделала пост в Инстаграме: там ведь мои родные, друзья, знакомые, которые волнуются за нас. Это был лучший способ ответить сразу на все вопросы.
Мирослав за год до трагедии — в тот день семья выбралась в парк на фотосессию. Фото: vk.com
Любопытно ли Маше узнать о судьбе донора, чья печень спасла им с сыном жизнь? На этот наивный вопрос девушка отвечает:
— Я благодарна донору и его родителям за жизнь, но знать, чей у нас орган, не хочу — боюсь, это может плохо отразиться на нас морально. Отравление бледной поганкой разделило нашу жизнь на до и после. Можно сказать, что три месяца назад наша жизнь началась заново. Планы на будущее пока не строю: нам ведь еще ничего нельзя, я даже сына поднять не могу. Кстати, после произошедшего я вообще не хочу видеть грибы. Говорят, что врачи их и не едят, да и полезного в них мало.
Белоруссия
